[stephen graham]

Дата рождения и возраст: 55 лет Деятельность: Глава банды Нокеров. Крупнейший делец на чёрном рынке магБритании. Посредник между всеми и вся, кто платит. Может достать всё, что можно достать, а за то, что нельзя, возьмёт тройную цену и достанет. Деньги, впрочем, для него не главное. Процесс и результат тоже. Достоверно не известно, что приносит Аттикусу удовольствие - кто-то предполагает, что он отводит душу, препарируя детей, или выпивая пинту старой доброй единорожьей крови. Преувеличивают - он максимум мастерит куклы на своих подопечных и, если те ярко проёбываются, старательно делает так, чтобы больше они никогда ничего не запороли. Владеет бразильской магией вуду. Невербалист. Альма-матер: Дурмстранг Лояльность: Нейтралитет. В семнадцать лет Аттикус был предан идеям Гриндевальда, отсюда политика его банды насчёт кровного статуса. Слегка презирает Лорда и Ко, но на Пожирателей в собственных рядах глядит сквозь пальцы, не выделяя и не опуская их. Чистота крови и раса: Чистокровный волшебник

Слава Птолемею, никто и никогда не видел, чтобы Аттикус выходил из себя.
Кукольником его зовут во многом не из-за его хобби. У Аттикуса пустые-пустые, прозрачные кукольные глаза, которые приводят любого с ним говорящего в жуткое исступление спустя пару минут общения. Аттикус Слагхорн никогда не повышает тон, говорит мягко и вкрадчиво, часто любит поманить тебя пальцами, мол подойди, я тебе что-то скажу. Аттикус - кукла. Иногда в Лютном ходит смешок, мол, есть ли у него кукловод и стоит ли его бояться. Смеются, впрочем, недолго и в ладошку - у Слагхорна прекрасный нюх появляться именно там, где его поминают всуе.
Это не громогласный размашистый Марш, не пожиратели и не министерские шишки, это не Волдеморт, в конце концов, но вот чтобы тебе стало жутко, вовсе не нужны круциатусы, метки, бита и колючая проволока. Есть такой тип людей, из-за которых невольно хочется вспомнить, в кого верят маглы, и трижды неуклюже перекреститься.
Аттикус - из их числа.
Вот уже двадцать лет он держит нокеров в ежовых рукавицах, и только пять лет назад они осели в Лютном. Здесь не то, чтобы их вотчина, но это удобно - поэтому и Слагхорн здесь. Живёт над Мормбандом. Лихой дом.
Но он не только главный нокер. Аттикус в первую очередь бизнесмен. При том, большую часть жизни он провёл за рубежом, обучался за рубежом и вообще бы в Англию не возвращался, будь его воля. Но бизнес диктует свои условия. Из Лондона удобно следить за своими активами на чёрном рынке. Сюда удобно свозить нелегальные продукты и артефакты, здесь же бесперебойный поток клиентов.
Слагхорн не берётся за убийства. Ему интереснее работать со сложными заказами, смерть - слишком простое занятие.
По крайней мере, пока его не выведут из себя.
Вот почему слава богам, никто и никогда не видел его в гневе. Либо, что вероятнее, не доживал, чтобы рассказать нам.

[michael eklund]

Дата рождения и возраст: 45 лет Деятельность: "Сикарио" Нокеров, человек двух состояний. Первая личина - образованнейший и интереснейший собеседник, в прошлом - артефактолог и историк, специалист по Латинской Америке. Во втором образе Койот для заказанных ему людей выбирает прекрасный и необычный способ расправы - заточенными зубами перегрызает им глотки. В разговоре никогда не знаешь, что из него сегодня вылезет, и чем разговор окончится. У Теобальда есть кодекс чести - он не трогает женщин и детей (по крайней мере, если на то нет личной просьбы Аттикуса). Доверенное лицо Слагхорна по всем вопросам. Родоначальник понятия "нокеров", привёз это словцо и культуру банды из Штатов. Альма-матер: Ильверморни Лояльность: Нейтралитет, с некоторым извращенным интересом посматривает на Сопротивление Чистота крови и раса: Чистокровный волшебник из известного в Америке рода. Кузен именитого мастера волшебных палочек, Шикобы Вольфа.

Раз - и пропал Теобальд, наружу вылез Койот. Улыбается тебе паскудной улыбкой, в зубах что-то застряло. Лоскут чей-то кожи, может быть.
Интересно, Вольф когда-нибудь откусывал от жертвы чуть больше положенного?..
Впрочем, не каннибализм ему стоит вменять, а разве что лёгкий фетиш на ликантропию. Вольф такой вот - в пять лет устроил своей собаке кровавого орла, а потом прочитал на стульчике стишок. Учил историю - попутно издевался над соседскими детьми. Потом отправился в Ильверморни, окончил школу с отличием по всем предметам, поехал повидать мир.
Преподаватели говорили: "Какой чудный молодой человек!".
Действительно.
Действительно же, Тео когда говорит - всё равно что камень с души падает. Думаешь, вот, наконец-то нашёл человека, с которым можно поболтать обо всём на свете.
И тут вдруг он выдаёт, что съел бы тебя, предварительно начинив кишки свининой. Потом кивнёт, моргнёт, и вернётся к обсуждению какой-нибудь письменности майя, в которой, как он твердит, есть скрытые заклинания - жаль, что ему не удалось закончить свою работу.
Зато удалось встретить путешествующего Аттикуса Слагхорна - и прекрасно дополнить его собой. Там, где у Аттикуса нет никаких эмоций, вакуум заполняет Теобальд, что свои лица меняет, как картинками щёлкает.
Интересно, ему нравится запах и вкус крови или само осознание того, насколько легко можешь получить любого, имея подготовку, опыт, заточенные зубы и возможности бизнес-партнёра главного нокера?..
Теобальд назвал банду в честь маленьких существ, обитающих в Штатах, в шахтах и рудниках. Они стучат, прежде чем заманить человека к себе под землю.
Вольф стучит костяшками по столу каждый раз, когда получает заказ.
Вольф когда-то назывался Волком, но потом прозвище "койот" приклеилось к нему - он даже воет после выполненного задания так же. Вот, откуда вытьё в Лютном. Вот, кем пугают детей, и о ком сочиняют детские считалки. А жаль - так посмотришь, и для непосвященного он просто эксцентричный историк с уймой баек, что сыплются из него, как из прорехи в мешке.
Пока он не улыбнётся.

[freddie fox]

Дата рождения и возраст: 25 лет Деятельность: Торгует чужими секретами. Лучше всего описанию деятельности Прометея подойдёт слово "альфонс". Официально он трудоустроен в Министерстве, но не благодаря своим умениям, а по другим заслугам - знакомый знакомой знакомого любовницы нашёл и выбил ему место в отделе магических происшествий. Надо признать, обливиэйтор из Бёрка первоклассный. Этим он и занимается - кутит с богачами, добивается их расположения, добывает нужные или заказанные тайны, заставляет обо всём забыть. Попутно пользуется другими привилегиями - деньгами, связями, шумихой. Любит богему и ненавидит всё блёклое, печальное, магловское. Не видит смысла в неволшебных людях. Скрывает факт, что его отец - маглорождённый. В Лютном появляется редко, но метко, по приказу Аттикуса. Слагхорна уважает, с Вольфом, как ни странно, уживается на ура. Альма-матер: Хогвартс, Слизерин Лояльность: Пожиратели Смерти, метки пока не имеет, но воодушевлён до безобразия Чистота крови и раса: Полукровный волшебник

Прометея назвали Прометеем с верой в доброе и прекрасное. Судьбой и именем предсказано было, что вырастет огненный мальчик.
Так и получилось, чо. Огненный ведьмарь, который выбрал только свою лучшую половину, волшебную, сторону матери - чистокровки из рода Бёрк. От отца отрёкся и предпочёл забыть, кто он и откуда.
Жаль, что Нокеры осели в Лютном, и каждый раз, когда Прометею приходится там бывать, он смотрит на витрину отца.
Отца Прометея зовут Маркус Скаррс, он держит тату-салон в Лютном переулке и винит себя во всем, что случилось с его сыном.
Зря.
Судьбой и звездами было предначертано, что Прометей Бёрк вырастет в прекрасную сволочь. Нежелание работать и искать выгоду в том, чем наделила его природа - тоже выход, да? Личико, лживый характер, острый язык, ум и хорошее понимание, как держать нос по ветру отличают его от других. Поэтому Аттикус и Теобальд взяли его в Нокеры. Вернее, он сам напросился. И за пять лет вырос в одного из главных кормильцев банды.
С одной стороны, грязь Переулков и иже с ними бесит его, возмущает. С другой - он не может отрицать, что его сюда манит. Что что-то в этом есть. Это бесит его ещё больше. Поэтому в Переулки он приходит найти себе того, на ком можно срывать злость.
Злость прорывается из него клокочущим визгливым смехом, заливает глаза чернотой.
Эх, Прометей. Ты воруешь огонь у сильных и отдаёшь его сильным. А мог бы выбрать другую сторону.
Но нет. Есть прекрасные маленькие тайны, есть его нокеры, есть Лорд, к которому он из шкуры вон лезет прибиться. А отца и ему подобных - что ж, пожалуй, таких можно отдать Вольфу.

Нокеры - одни из самых заметных фигур в Лютном переулке, да и не только там. Это не те, кто портит местным кровь - нокеры просто не занимаются местными, это не их уровень, но и не стремятся их унизить. Народец Переулков стремится их избегать, потому что понимает, что в обратном случае будет совершенно без промедлений наказан. Лютные боятся Вольфа, их пугает Аттикус. К Бёрку здесь относятся брезгливо, таких не любят нигде - ну да, впрочем, это взаимно.
Я хочу отдать этой банде на откуп контроль чёрного рынка артефактов и любого рода заказы от больших шишек магического мира.

Нокеры - мои долго вынашиваемые дети. Мы все тут говорим о том, какой Лютный пакостный и неблагой, а на деле играем прекрасных и добрых сволочей на проекте (Лекс мне тут заявляет, что он злой и недобрый, но вы не верьте). Поэтому внести разнообразной гнуси трёх мастей важно и нужно. И я надеюсь, что вы разделите со мной это пожелание. Сыграйте ими так, чтобы было противно и хотелось ещё.
Внешности менябельны (разве что оставьте Эклунда, это мой любимый котик).
Очень жду вас в гостевой, я могу ещё много чего о них рассказать.

Ты — вечный двигатель и яркое, до слез яркое, солнце. Концентрат самых безумный идей — выуживаешь их буквально из воздуха. Вспыхиваешь как маленький светлячок — и уже мчишь воплощать. Идешь, нет, бежишь и даже летишь только вперед, дальше и дальше, выше и выше, а все ненужное с легким сердцем оставляешь позади. Ты не боишься ошибаться,  не стыдишься отрекаться от собственного выбора, падать, перечеркивать все и вновь начинать сначала. Свой жизненный путь ты выбираешь сама, пропуская чужие советы мимо ушей, и упрямо (Мерлин, как же упрямо!) следуешь ему. Про таких, как ты, говорят «сама себе на уме», «без царя в голове», но в тайне лишь поражаются и завидуют той легкости, с которой ты относишься к жизни. Наверное, сближаться с тобой сложно и даже опасно, но люди к твоей энергии и теплу тянутся, словно магнитом. Ты принимаешь всех, не боясь предательства, и свободно открываешь душу. Подставляешь плечо, когда это необходимо, становишься жилеткой для чужих слез, легко оказываешь самую искреннюю на свете поддержку. Ты не страшишься обжечься, не  опасаешься предательства, потому что, как и любую другую неудачу, считаешь его «опытом». Пожимаешь плечами, говоришь: «C кем не бывает» - улыбаешься и… Все.
Жадная до жизни и, пока существуешь, просто обязана попробовать все. Взлеты и падения, успех и неудачи — все это жизнь, которую ты любишь так, как никто другой не умеет. Умчаться в путешествие посреди учебного года? Да! Купить гитару на первую зарплату, а затем выкинуть ее в окно? Легко! Стать певицей, актрисой, ученым, играть в квиддич. Переехать заграницу. Залезть в дом с призраками. Прочитать вслух страшное проклятие, которое ни за что на свете нельзя произносить. Выйти замуж… Что там, в твоей голове? Только ты можешь охватить разом столько всего, а окружающим не стоит даже и пытаться. Тебя не понимают, но за свои поступки ты ни разу не оправдывалась и не чувствовала вины. Это твоя жизнь, твой спектакль. Это мир, который лежит только у твоих ног.

В 75-году ты закончила Хогвартс и поступила в аврорат. Знаешь, никто не любит молодняк, но к твоему простому, не наиграному и естественному, как воздух, обаянию очень сложно остаться равнодушным. Тебя обожал весь отдел. И даже я… Чувствовал, что ты особенная. Обычно от своих стажеров мне хочется вскрыться где-нибудь на лавочке возле Министерства, но с тобой мы как-то сразу сошлись. Работать действительно было в удовольствие, и как напарник ты просто идеальна. Не отлынивала от работы, но и  вперед паровоза не бежала никогда, прекрасно удерживая в рамках свой энтузиазм. На задания я всегда брал тебя без страха — чувствовал, ты не станешь поступать необдуманно. И ты ни разу не подвела — все делала, как нужно. Так, как будто в паре мы проработали не один год. Новые заклинания схватывала налету, а как писала отчеты… Не каждый бывалый аврор так умеет. Надо было расклеить их на стенах отдела, как образец.

В тот вечер ты сама предложила прогуляться после работы, а меня черт дернул согласиться. Ведь в этом не было ничего криминального, правда? Жила тогда с родителями, но, провожая тебя до дома, я так ни разу с ними и не столкнулся. Может, оно и к лучшему? Потом мы пару раз выпивали вместе. Часто просто болтали взахлеб (сейчас я даже не помню — о чем?), и оба забывали об этой казавшейся странной разнице в десять лет. Тебя я никогда не считал ребенком. Уже в семнадцать ты видела этот мир насквозь. Мы могли бы стать отличными друзьями. Но в один момент все свернуло куда-то не туда. Скажи мне кто, что я женюсь на стажере, нет, что я вообще в принципе женюсь — рассмеялся бы в лицо. Но я и сам не понял, как сделал тебе предложение.

Все произошло так быстро. Сегодня — отметка в документах, твоя улыбка… Ты даже родителям не сказала. Тогда первый раз попала ко мне в квартиру и, помню, долго смеялась от сломанного замка, который я так и не починил. А через неделю уже развод. Ты и фамилию поменять не успела.

Не понимаю, почему ты вообще согласилась на это, но… Почему, в итоге, все закончилось так?
Чего ты испугалась?

Все прошло мирно, спокойно и безболезненно. Без слез, громких скандалов, битья посуды и выяснения отношений. Так, как будто именно это и был твой изначальный план. Как будто не с нами произошло все это. Потом ты просто оставила ключ и ушла, а в воздухе навсегда застыл вопрос, который никто из нас так и не задал друг другу.

Почему? Почему так получилось?

Аврорат ты тоже бросила. В отделе мы ничего особо не афишировали, но каким-то образом сплетни все же просочились. Болтали всякое — что я запудрил тебе мозги, оскорбил, обидел…

«Ты хоть понимаешь, какого потенциального сотрудника мы проебали, Робардс? Из-за того, что ты, животное, не умеешь держать себя в руках!»

Мы оба знаем, что развод был не при чем. Ты улетела искать себя. Искала долго. И где ты только  ни была… Официанткой в «Дырявом Котле», помощником аптекаря. Мыла полы в Мунго, была на бэк-вокале в каком-то баре, и пару раз я даже засекал тебя в Лютном… Конечно, в итоге ты нашла то, что искала. А разве могло быть иначе? Вернулась в Министерство и устроилась стажером в бюро по розыску и контролю драконов. Ох, Мерлин, драконы! Но я даже не удивлен. Пройти отбор тебе было не сложно, а то, что ты на несколько лет старше других стажеров и вовсе сущая ерунда. Не знаю, надолго ли ты задержишься там. Кто-то скажет — тебе пора угомониться. Но разве это причина, по которой ты могла бы отказаться от самой себя?

Как минимум, пожениться, прожить эту фееричную неделю и развестись. Как максимум, разобраться друг в друге и поставить красивую и окончательную точку.

Это история о том, как люди и сами не поняли, что это, черт возьми, было. И именно ответ на этот вопрос мы будем искать в нашей игре. Разумеется, у меня есть определённое видение и хэдканоны на счёт того, что за чувства между ними были (а, может, и есть до сих пор), но я намеренно воздержался от подробного описания этого в заявке, ибо вопрос сложный и неоднозначный. Обсудим это лично.
Я люблю психологию и драму, но с таким солнышком очень сложно бесконечно глотать стекло. Я верю, что есть та грань между бездной и флаффом, та самая пресловутая "светлая грусть" чтоянесу, которую я вместе с вами попытаюсь найти.
P.S. Внешность не менябельна ни-ни-никогда ни за что.
P.P.S. Нам очень не хватает света, мы устали кушать стекло. Приходи. Нам очень нужно немного тепла в это холодное военное время.

глазницы полны тумана, но я узнаю тебя.
и слушаю, словно музыку,
приставленную к виску.

он будто бы извиняется, а выражения глаз — то же,
он вынул бы из меня сердце, если б оно было цело.
основная информация о Уолдене прописана в акции
Кто-то должен быть по эту сторону границы.
Пока одни мнят себя совершенным злом в змеиной коже, другие распинаются в подобие героев с фениксовым пером за левым ухом, мы с тобой стоим на страже промежуточных оттенков.
Кто-то же должен.

Тебя нам представил лично больше-уже-не-Том с таким лицом, будто ты - самая яркая пиньята на детском празднике в нашем захолустье. Как если бы ключ от сейфа в Гринготтсе выиграл, не иначе.
- Уолден Макнейр. В следующем месяце поедет беседовать с русалками.
Ты обвёл контору ясным спокойным взором, помолчал и что-то глубокомысленно хрипнул по-русалочьи.

Воцарилась неудобная тишина.
Большинство в своей жизни сподобилось разве что на родной йес оф коз, но признаться было стыдно.
- Это что, парселтанг? - попробовал блеснуть соплёй на солнце Крэбб, почему-то буравя свинячьими глазками пол, как будто бы там лежал магл-змееуст.
- Как на немецкий-то похоже! - в истовом восторге всплеснул я руками, с застывшей улыбкой припечатав Крэбба каблуком штиблета. Мысли в моей голове не улыбались. Ещё один юнец в довесок к уже имеющимся, и воспитывать его, конечно, буду я. Я же тут самый гостеприимный, чёрт меня дери.
Даже хлопать начал под одобрительным взором Лорда как лучшего кадровика этого зверинца, но внезапно напоролся на твой взгляд - и застыл, не донеся ладони.

мы одной боли, одной крови
и, к тому же, в одной секте,
тех, кто мог спасти этот мир.

В Первой Магической за Лорда Волдеморта играют твари.
Не только Пожиратели, ещё и существа. Нам нужны все: гоблины, вампиры, оборотни, кентавры, - любая разумная раса по разумной цене. И пастух, ведущий их на бойню. Добровольно и принудительно. 
Как умеет только Уолден Макнейр.
Ты не просто знаешь всё о других расах - ты им под кожу влез, во всех смыслах. Языки, культуры, ритуалы, тела, когти, глаза, скрипучие и певучие голоса. Когда ты имитируешь их, даже мне становится жутко. Мне, Олди.
Ты ими одержим.

Маленький Уолден никогда не любил зверушек. Плакал и говорил, что у них стеклянный взгляд.
Когда зверушки умирали, он вынимал глаза убедиться, что ошибся. А затем съедал их. Яблоки лопались на зубах как невкусный крыжовник. Чучела животных стояли в ряд - слепые.
Никто не следил за ним.
Хорошие чучела; отец Макнейра не даром учил сына делать всё по совести. До сих пор непонятно, что там произошло с матерью - она не разделила твои аппетиты, Уолден? Заступилась за домовичку? Слишком любила братьев наших меньших, может быть?..
Как бы там ни было, она умерла.
И вот, знаешь... хотел бы я сказать, что вырос таким из-за влияния Макнейра-старшего, жестокого судьи. Что тяжёлые отношения и конфликт из-за смерти матери повлияли на характер, бла-бла. Что ты, как и большинство молодых пожирателей - всего лишь продукт воспитания.
Но даже будь ты воспитан в лучших домах Парижу, ничего не изменилось бы.
Семья боялась тебя. Держала в ежовых рукавицах, одобряла раннее проявление магии, дала блестящее образование - и всё же боялась. Неумело скрывала это за неуступчивостью отца.
Не знала и десятой части.

И вот тебе двадцать. Ты приходишь к Пожирателям.
Ты прекрасен.

деревья растут снизу вверх, твой голод уснул, как зверь.
я прячу лицо в ладонях, ты отрицаешь смерть.

Вырос, выучился, поумнел и знаешь теперь, что одних глаз порой бывает недостаточно.
Иногда ты пьёшь кровь и забираешь органы существ, чтобы выпить и съесть - трофеи, по вере твоей делающие тебя сильнее.
Даже среди пожирателей ты не снискал славу всеобщего любимца. Твои же коллеги пускают слухи, что ты пьёшь кровь единорога. Что ты проклят, Макнейр.
Мне ли не знать.

Варишь аконит, вербену, травишь себя, чтобы стать неуязвимее против двух главных сил твоих ярых оппонентов, оборотней и вампиров. Ты изобрёл волчью отраву, опередил время, и пьёшь с наслаждением, пока она разъедает внутренности.
Чтобы знать, что чувствуют твои жертвы.

Когда-то Волдеморт пообещал тебе, что если ты послужишь делу и приведёшь на нашу сторону тех, о ком забывают в войне, после неё сможешь забрать себе всех без остатка. Сколько угодно. Как только нужда в сотрудничестве отпадёт.
И вот ты ждёшь.

Красивый, высокий, внимательный застывший и печальный взгляд, тонкие пальцы - у тебя привычка растирать себе костяшки, пока я не налюбуюсь молча смотреть на твой профиль.
Хотя молчишь у нас ты, за двоих говорю я чаще всего. Но если собираешься в разговоры, по обыкновению все затихают послушать. Говоришь умно, красноречиво, очень правильно и глубоко рассуждаешь; незнакомцы поражаются, если слышат тебя впервые, почему-то неспособные собрать воедино картинку и звук.

И если убийство разумных рас и волшебных существ для тебя святая повинность, к волшебникам ты относишься разве что со спортивным интересом - и всё же пробуешь их кровь тоже, часто прямо на рейдах, смущая собратьев по маскам. Многие тебя сторонятся, существа так и вовсе ненавидят, но боятся. Тебя и Лорда.

Все боятся тебя и Лорда.
Кроме меня.

и ты непременно сидишь в изножье моей постели
прекрасный, но призрачный,
призрачный, но живой.
Я сорок лет как-то обходился, знаешь ли, без друзей - хотя каждого второго называл другом, одобрительно хлопая по щеке. Я не жив, Олди; неживые не заводят приятелей. Это идёт вразрез всем принципам - на вас же потом аваду не поднимешь. Рука дрожать будет, перед Лордом да парнями стыдно, не по-христиански оно как-то.
И всё же.
Всё же.

Никогда мне не высечь из памяти наше истинное знакомство.
Когда я, мягко ступая, заглянул в дверной проём гостиной с высокими сводами, в доме, куда нас отправили убить предателей из числа гоблинов, ты стоял на коленях над телом. Поднял голову, услышав шаги.
Я видел, как кровь стекала у тебя по подбородку.
Пустой взгляд с горящими внутри угольками, улыбка, натянутая на череп.

Ты скрупулёзен и щепетилен, когда дело касается людей. Но если речь о существах, человек в тебе выключается. Жутко в такие моменты находиться рядом, потому что ты пугаешь не обликом и не поступками, а действиями, лишёнными любого мотива. Только инстинкты. Первородное чистое зло.
И я принял тебя, тогда, на пороге чужого дома, всего без остатка. И вытер кровь с твоих тёплых губ.

Ты мой любимый ребёнок, Уолден, моё второе я, мой заколдованный круг, взлелеянная рваная рана, хребет и все производные. Я полностью понимаю тебя, и не отвернусь ни разу; ты знаешь меня лучше всех, и всегда стоишь у плеча. Я доверяю тебе пытать себя, играть со мной в смерть и то, что хуже смерти. Ненавидишь это делать, но делаешь - ради меня.
Если мы ревнуем друг друга к кому-то, начинается ядерная война.
Если мы долго порознь, начинается мёртвая зима в минус пятьдесят - я не знаю, как так жить, и зачем.

Ты предан Лорду. Я - его уважаю. Лорд - принимает нас такими, как мы есть.
Если Лорд закажет мне тебя, это будет Армагеддон - поднять палочку и считать секунды до тех пор, пока смогу. Как хорошо, что мы оба стоим по эту сторону. Как хорошо, что Волдеморту плевать на фетиши подопечных.
Я слишком люблю умирать, ты это отрицаешь - пожалуй, единственное разногласие между нами. В остальном же...

Я никогда
ни в ком
так не жил
до того момента, как наши глаза встретились.

Долохов и Макнейр - это тру броманс с крышесносной ревностью и неспособностью разделиться надвое, поделиться и отдать. С острым ощущением полной вседозволенности и размытыми границами.
И всё же, броманс.
Я подчёркиваю это двумя жирными параллельными, стираю себя в песок и выливаюсь шестью литрами. Сыграйте со мной в то, что у любви бывают разные оттенки. Эта - не лежит в горизонтальной плоскости.
И всё же Долохов слизывает кровь с его щёк и подаёт ему сердце, сервированное на блюде, а Макнейр держит его на руках, пока Антонин не вернётся с того света, и оба болезненно друг в друга продеты и вшиты.
Влюблены, можете сказать.
Да, пусть так.

Мне нужно играть в очень-очень-очень черное и заходить за границы разумного, и я обеспечу вас тем же.
Не буду зазывать обещаниями и финтишлюшками. Если прочувствуешь, если проберёт, я здесь.
Моё существование без Макнейра бессмысленно.
После связи попрошу скинуть любой твой текст, стучи за телегой.

если некуда душу деть – продай мне –
белоснежную душу убийцы.
но кто-то должен быть по эту сторону границы.

eivør - í tokuni

привет, холодное небо!
мне так надоело болеть!
скажи, мне быть или не быть,
лететь или падать и тлеть?..

Мы с тобой — дети Лютного, взращённые им с особой любовью и заботой. Из нашего переулка, скажу честно, херовый родитель, но уж чему-чему, а выживанию любой ценой он учит мастерски.
Лютный переулок — не лучшее место для детей, и всякий, кто здесь родился, едва ли может назвать своё детство «счастливым». Но зато дети Лютного ехидно ухмыляются, глядя на прочих волшебников, и крепче сжимают ножи в своих руках — с ними они не расстаются с самых малых лет. Дети Лютного даже волшебные палочки ценят не так сильно, как самые обычные ножи.
Мы с тобой — те самые лютные ребята, от которых в Хогвартсе старались держаться подальше. Родители наших сверстников презрительно морщили носы и прятали от нас своих драгоценных деточек, потому что мало ли что «эти лютные» могут учудить.
Впрочем, нам никогда не был нужен кто-то посторонний.

Никто не знает о твоём прошлом, даже ты сам. Кем были твои родители, как ты очутился в переулке, почему оказался брошен на произвол судьбы, оставлен воспитание самой криминальной улице магической Британии — всё покрыто мраком. Ты и сам такой: мрачный, неразговорчивый, будто бы между тобой и всем остальным миром возвышается крепкая стена недоверия. Есть ли на свете ещё кто-нибудь, кроме меня, кого ты подпустил так близко к себе?
Но знаешь, ты всегда был тем единственным, с кем я могла поделиться своей болью. Ты утешал меня, а я утешала тебя. И мы привыкли во всём полагаться исключительно друг на друга. Когда мне было четырнадцать, мы порезали друг другу ладони, смешали кровь и поклялись, что если одного из нас убьют, второй обязан похоронить его, как полагается, и отомстить.

Я знаю, ты не забыл эту клятву. Я тоже не забыла.

Ты после окончания Хогвартса подался в Мунго. Уж не знаю, сам ли ты решил попробовать себя в качестве санитара морга или так просто вышло, но чуть позже и я стала целителем. Не для того, чтобы спасать чьи-то жизни, а чтобы спасти саму себя. Чтобы подальше держаться от родного дома, где меня не ждало ровным счётом ничего хорошего. 
Знаешь, кажется, сама судьба хочет, чтобы мы всегда были рядом. Что бы ни происходило в моей жизни, где бы я ни оказалась, однажды я вернусь к тебе. Так всегда было, есть и, кажется, будет.
Интересно, что же это есть на самом деле? Просто череда совпадений или такова сила нашей клятвы, скреплённой кровью?..

Мы знаем друг о друге то, что никто больше не знает о нас. Мы не так уж и много болтаем попусту, но нам этого и не нужно: мы умеем понимать друг друга с полуслова, с полувзгляда, с полужеста.
Мне порой сложно говорить о том, кем ты мне приходишься, а этим, поверь, интересуются. Спрашивают у меня: что это за парень, какие у тебя с ним отношения? А я не знаю, что ответить. Мне не нужно называть это каким-то особенным словом, это нужно исключительно посторонним. На всякий случай я говорю, что ты мне «как брат». На самом деле всё куда сложнее.
Для нас в порядке вещей делить друг с другом кров и пищу. У тебя нет никаких секретов от меня, у меня — от тебя, и в то же время мы не мешаем друг другу строить личную жизнь. Ты волен делать со своей жизнью всё, что захочешь, и я со своей тоже. Когда я сказала тебе, что выхожу замуж и переезжаю, ты не сказал ни слова, не улыбнулся, не устроил истерик. Просто молча проводил.
И так же молча встретил, когда я вернулась после смерти своего любимого.

И ты, и я прекрасно знаем, что слова ужасно переоценены, что молчание — золото.

Хочу мрачного мужика в Лютный. Вот прям такого нуарного, молчаливого, хладнокровного, с запутанным прошлым (возможно, криминальным, Лютный же). Обещаю, что буду любить всем сердцем, холить и лелеять. Если заинтересуетесь — ловите в гостевой Лекса Шпигеля, мы всё обсудим и обо всём договоримся :3

Icarus is flying too close to the sun,
and Icarus's life, it has only just begun

Твоя жизнь началась со взрыва.
К огню ведет тебя путь, пламенем ты дышишь, прижигая им свои стремления прекратить пытку, прекратить пытаться быть не_забытым другим и испытывать себя нового на прочность.
Это не новая жизнь, но обновленная старая - густой мазок мареновой краски по прошлому, оставшемуся под обломками того злосчастного паба. Ржавыми гвоздями в виски впиваются твои воспоминания, когда ты протираешь обожженными пальцами лоб в испарине. Пальцы дрожат, как и твои веки, под которыми бледными вспышками проносятся лики тех, кто был для тебя свят.
Сейчас ничего святого ни в тебе, ни для тебя вокруг не осталось. Ты веришь в это, но не значит, что это истина.
Мой друг, всё сгорает, и это ты знаешь. Встречаешь разъяренную огненную волну, адское пламя переродившегося себя, как то, к чему ты так долго стремился. Тянешься к теплу, но не может коснуться, потому что удерживаешь оледеневшую руку над закрытыми глазами.
А потом, как обычно и раз за разом, глубоко вздыхаешь и оставляешь всё прошлое в прошлом, чтобы сжирало само себя. Как ты.
Так проще, так ничто тебя не удерживает от поглощения факела, застревающего у тебя в глотке и разъедающего горло. Из прорехи вместо адамова яблока вырывается лишь немота.
Ты больше не кричишь. Ты слишком невозмутим или безразличен к жизни, в которой бушевал пожар. Но так и после всякого погрома наступает тишина. Передышка. И пепел шепчет тебе соболезнования, пока умиротворение приходит в твою душу.
Это как печать - мазок мареновой краски, которая сможет забить собой все дыры, как мокрая бурая земля. Земля, под которой покоятся твои родители.

your hands protect the flames
from the wild winds around you

Ты знаешь многое, мой друг, ты так умен, что редкий волшебник может с тобой сравниться. Только сам не признаешь того и предпочитаешь не привлекать к себе не просто лишнее, а любое внимание окружающих. Ты стал тенью, шествующей за другими ради своей единственной сдавленной горечью мечты. Она ноет внутри тебя неосуществленной местью и агонизирует ненавистью, от коей вскипает колючая кровь.
А ты её давишь, как гнойник. Это больно, но
пока рано оживлять мечты.
Тебе обещали новый мир. Не жалкую реставрацию окружающего, а полную трансформацию всего, что подвластно видеть глазу. Тебе обещали стереть маглов с лица Земли.
Пламени в тебе достаточно, чтобы помочь своим владыкам сделать это совершенно, безукоризненно чисто. Чтобы даже пепла после не осталось.
Ты это умеешь, ты знаешь. Ты многое знаешь. Маглы убили твою семью. Всю твою семью убили ненасытные до войны чертовы маглы. Это был всплеск - волна, сметшая всё, что было, как тебе казалось, нерушимым, вечным.
Арн.
Арн,
ты сгорел в тот день, пока твои родители тонули в отзвуках чьего-то неуклюжего гнева.
Падай, сметая со своего пути каждого, кто может сотворить с волшебством то же, что сделал с твоей семьёй.
Забирай с собой их всех.
Ты ведь такой же бестолковый в своей обиде, как маглы, как маги - презренный маленький мальчик, необдуманно доверившийся тому, что тебя убивает.
И обязательно убьёт, если ты не вырежешь из себя последние языки пламени, нашептывающие о мести.

highest fall you'll ever grace,
Icarus is flying towards an early grave

Подробности чуть ниже, а по планам на игру я скажу так: хочу видеть Шиллинга, и всё тут. Уведу игру в любое комфортное для Вас русло. Но мне наши отношения видятся полными и раскрытыми уже ближе к 81 году (не раньше 78), когда в моей жизни начнется лютый экшн с Пожирателями, т.е. много смертей и выходящая из этого необходимость контактировать с Вами чаще.
Вполне возможно, что Вы знакомы с моим кузеном, и через него будете появляться в поле моего зрения. Не факт, что мои близкие доверяют Вам, но я могу начать с сочувствия. Не смейтесь, но у меня в сердечке что-то наподобие материнских-сестринских чувств и вот этой мерзкой жалости. Я хочу узнать Вас, хочу уберечь от дальнейших ошибок, потому что прекрасно понимаю - долго Арн не будет даже мелкой пешкой.
Сначала связь через гостевую, потом лс и телега.

Родители Арнольда погибли во время теракта в Бирмингеме 21 ноября 1974 года в пабе "Малберри Буш". Отец, несмотря на чистоту своей крови, придерживался радикальных взглядов Пожирателей, так как искренне ненавидел маглов. А вот мать верила, что все эти сказки всяких Тёмных Лордов - ложь ради господства волшебников. Она долгое время изучала магловскую культуру, быт, науку, а тот ноябрьский день был частью её, скажем так, просветительской вылазки. Она надеялась, что поездкой в немагическую часть Великобритании сможет показать своему супругу, что всё не так уж мерзко и страшно, как молвят волшебники, да и сам супруг, насмотревшийся в жизни черноты.
Увы, она ошиблась. А за наивность всегда приходится платить кровью.

Арн, я не хочу, чтобы сгорел в огне своей злости и утонул в реках чужой крови. Вся твоя сделка и эти обязательства чистильщика - не выход. Но если ты и сможешь совладать со своим положением, Пожиратели всё равно убьют тебя, ведь ты знаешь чересчур много. Они доверяют тебе грязную работу, но не доверяют, как человеку.
Арн, они убьют тебя, когда наш мир окажется близок к краху. Кроме смерти ты ничего не получишь в конце, и все твои мечты погрязнуть в вине за содеянное.
Подружись с Уизли, в конце концов, пусть они покажут тебе, что один-единственный несчастный случай - не показатель безнадежности маглов. Это же глупо! Но я знаю, что не глупо - посетить в 1994 году Чемпионат мира по квиддичу.
Живым.