Я знал, что жениться на Пэнси было плохой идеей. Чувствовал это с того самого момента, как отец похлопал меня по плечу и сказал, что это хороший выбор. Как правило, когда мой отец что-то одобрял, это "что-то" совершенно не нравилось мне самому. Чутье меня не подвело: буквально вся оставшаяся жизнь до этого самого момента была чередой кошмарных событий, и если бы в момент смерти вся жизнь пронеслась у меня перед глазами, я попросил бы ускоренную перемотку.
Но были вещи, которых я от нее ожидать никак не мог. Например, того, что она в одночасье изменится и станет доброй и милой, это было событие из разряда невозможных. А еще я никак не мог ожидать от нее удара в спину - ну да, вот так парадоксально, пока мы не развелись, я подозревал в себе наличие жалких остатков каких-то теплых чувств к ней, и теперь оказалось, что этими теплыми чувствами были ничтожные крохи доверия, которые исчезли, стоило мне открыть чертов сундук, откусивший одному из моих подчиненных руку и изрядно покалечивший другого, не говоря уже о моральном ущербе.
Чертов ритуальный томагавк, практически единственная реликвия, которую я принял от отца с гордостью и почтением. Практически единственная вещь, принадлежащая древнему роду Фонтейнов, на которую я смотрел без скуки. Которую моя глубоконеуважаемая жена умудрилась кому-то толкнуть - наверняка за бесценок.
Я знал, что она роется в моем - нашем - подвале и развлекается тем, что продает какие-то вещички оттуда. Чего я не знал, так это того, зачем ей вообще это нужно - мы не были обделены деньгами, обе наши семьи были достаточно уважаемы и богаты, чтобы не оставить детей без гроша в кармане; да и зарабатывал я, если быть честным, неплохо. Так что дело точно было не в деньгах. В чем - об этом я предпочитал не задумываться. По крайней мере, до этого момента.
И так уж вышло, что в этот момент я ворвался в собственный дом с собственным томагавком наперевес и весь в крови (частично своей). Мне борьба с сундуком стоила двух пальцев на левой руке, но я особенно не переживал - если Сальвадору отрастят руку (а ему отрастят, как заверили меня в Мунго), то с пальцами особых проблем тоже не будет.
- ПЭНСИ! - угрожающе крикнул я, не заботясь о том, что могу разбудить дочь. Есть вещи гораздо важнее сна, как например - кому она спихнула эту дрянь и какого хрена тут вообще происходит. Разобраться в этой схеме прямо сейчас представлялось невозможным, я был на ногах с утра и страшно вымотался, не говоря уже о физическом ущербе - и неспособность думать даже в такой, казалось бы, обправдывающей все ситуации меня невероятно бесила. Оно все как-то связано - должно быть. И если моя женушка не прольет свет хотя бы на часть происходящего, я этим же томагавком...
Она появляется на лестнице в халате, уверенная, что сейчас самое время меня отчитать. Я испытываю невероятнейшее удовольствие, наблюдая за тем, как округляются ее глаза и она доходит до состояния полного шока - еще бы, я сейчас выгляжу максимально непрезентабельно.
- Дорогая, - говорю я уже тише, улыбаясь и едва сдерживая смех от ее перекошенного лица. - Скажи мне, пожалуйста, как реликвия моей семьи оказалась вне этого дома?