Виктуар широко зевнула и усилием воли еле заставила себя не тереть кулаком заспанные глаза. “Макияж испортишь,” — внутренний голос поворчал удивительно похожим на маму тоном. Ви не выспалась. Причина была ясна, как день, но невозможно было ее объять в рамки рационального и разумного, нельзя было сказать, что тревога Виктуар носила в себе зерно здравости, нет, нет и нет! Расскажи она кому, что не смогла сомкнуть глаза в постели из-за зудящей где-то под кожей злости на милого и любимого всеми Тедди Люпина, никто бы не поверил. А она злилась. Ох, как она злилась.

Даже когда он соглашался с ней погулять по Хогсмиду после занятий, все равно злилась. Даже когда был украшением прогулки, ослепляя глаза собственной солнечной улыбкой. Даже когда значился лучшим другом, перед которым совсем не стыдно представать глупой, неуклюжей и не слишком-то и симпатичной. Виктуар была просто в ярости.

— Угощайся, — предлагает Виктуар, протягивая Тедди розовый мешочек, весь ушитый сердечками и надписью “для прекрасной Ви от тайного поклонника”, в котором было еще очень много шоколадных конфет. — Вкусно, но я одна со всеми сладостями не управлюсь и за год.

Она улыбается. Улыбается очень искусно для юной актрисы, которая пытается заглушить в себе желание закидать Тедди камнями, потрясти его за шиворот, поколошматить по милой макушке и наорать так громко, чтоб слышно было даже в Китае. Вот такой вот славный мальчик Тедди-староста — бесит, слов не подобрать.

Вчерашний День Святого Валентина обязан был состояться именно так, как привыкла его проводить Ви. То есть, очень скучно и предсказуемо. С кучей записок, признаний, с комплиментами, цветами, шоколадом и мягкими игрушками. Чтоб Туар ужасно ныла от всеобщего внимания и раздавала ненужные подарки кузинам и подружкам, а братьям доставались ее конфеты. Никакого “Тедди, это тебе” не было в списке обычного дня всех влюбленных, никакой смазливой шестикурсницы с Хаффлпаффа не имелось в традиционном представлении о традиционном четырнадцатом сентября.

Они всего-то сидели в коридоре, читали смешным тоном записки, обсуждая глупости, и тут появилась эта: две косички, серость маленькой писклявой мышки, некрасивые веснушки на лице, нос картошкой, торчащие уши. И, самое ужасное, розовое сердце из картона, протянутое на маленькой потной ладошке. Виктуар хотела уничтожить девчонку ровно на том же месте, но волшебным образом сохранила беспристрастность и вид, что гадкие пигалицы с шестого курса всегда в это время года дарят валентинки Тедди Люпину. И что ее вовсе не трогает. Не злит, въедаясь желчью в извилины, не заставляет трястись от возмущения, не рождает мысль о том, чтоб запереть Тедди за семью замками и никому не отдавать.

С чего бы. Они же друзья. Почти кузены. Пусть и не кровно.

Вдох-выдох, Туар, ну ты чего?

— Как прошло с той девочкой с шестого курса? Как же ее… Сьюзен?

Лайза ее зовут, Лайза. Виктуар навсегда запомнила имя паршивки, в чью голову пришла гениальная мысль перейти дорогу королеве хладнокровия.

Виктуар делает вид, что совсем не знает про Амортенцию, хотя именно об этом зелье она узнала еще до школы от мамы, которая пыталась отгородить дочь от опасностей со стороны слишком назойливых кавалеров. С ними, делилась Флер, нужно было во что бы ни стало оставаться сильной, уверенной и знающей себе цену, иначе никакого уважения девочка с милой мордашкой не заполучит. Виктуар внимательно впитывала в себя наставления матери, она думала, что всегда будет их исполнять как по указке, но случилось непредвиденное. Захотелось эту силу в себе унять.

Виктуар с такой легкостью пасует Тедди, потому что ей слишком нравится быть рядом с ним глупой и слабой. Ей нравится передавать в руки Тедди ответственность, потому что он с ней умеет распоряжаться грамотно и очень умно, пусть он в себе подобного может и не признавать. Ей нравится отпускать ситуацию и расслабляться, забывать, что она опора своим младшим брату и сестре, и вспоминать, что ей всего-то пятнадцать лет и жизнь вся впереди.

— Это же анонимный подарок, — улыбнулась Ви. — Как я могу быть уверенной в нем, если не знаю личность дарителя? Думаешь, я просто так дала тебе угоститься и сама ни к чему не притронулась? — она рассмеялась и шутливо пихнула друга в бок, тут же протянула руку и обхватила его локоть, неосознанно не давая отойти слишком далеко.

Ее очень греет забота, которую позволяет себе Тедди. Это очень мило, ведь обычно заботу проявляет она сама, это она контролирует действия других и пытается в вечном хаосе сотворить хоть небольшой порядок. Поэтому волнение, которое чувствуется в голосе Люпина, пусть он пытается это скрыть, оставляет еще один маленький след в мыслях Виктуар.

Ей нравится чувство, которое появляется внутри нее, когда они с Тедди вместе гуляют, обсуждают новости, смеются с глупостей и даже просто молчат в компании друг друга. И поэтому она так не хочет ни с кем этим делиться. Появись у него девушка, появись у него та, на которую будет уходить огромная часть его теплого внимания, Виктуар — наверняка-наверняка — сойдет с ума.

— Предпочитаешь погулять со мной, чем с девочкой, которая призналась в своих чувствах? — усмехается Ви, потом вытаскивает из мешочка пару конфет и складывает их в раскрытую ладонь Тедди.

Смотрит на него снизу верх очень внимательно.

— Ваши приоритеты весьма занимательны, мистер Люпин.

«Не криви душой, Виктуар, ты же празднуешь еще одну свою победу!»

Виктуар замолкает и очень внимательно слушает торопливый монолог Тедди. Тот говорит быстро, нервно, подбирая нужные слова и пытаясь звучать правильно, и Виктуар его понимает. Понимает суть его мыслей и поэтому позволяет себе улыбнуться чуть шире, тихо ликуя от того, что в Тедди существует такое вот трепетное к ней отношение. Что он ценит ее не только за красоту снаружи, но и за то, что ее наполняет внутри. Какой еще мальчишка сделает комплимент тому, что она всегда носит шарф, когда холодно?

Живая реакция Тедди на прямой вопрос от Виктуар заставляет ее в который раз умилиться. Она даже не удивляется тому, что Тедди даже не допустил мысль, что вчерашнее признание от Лайзы это в самом деле раскрытие своих нежных чувств. Теперь, когда истина всплыла на поверхность, за решениями Тедди будет интереснее наблюдать. В конце концов, Виктуар сама поставила себя на разные с Лайзой чаши весов. И чей вес значимости перевесит?

Ответ угадывается сразу.

И вопросы, желающие задаться к нему, — тоже.

Но Виктуар не озвучивает их, вместо этого просто кивая на предложение зайти в магазин сладостей, идя вслед за Тедди послушным хвостиком, держась за рукав его теплой мантии. Там внутри шумно, людно и негде развернуться. Пальчиком Туар указывает на желаемое и с благодарностью принимает угощение.  Сахарное перышко тает на языке, оставляя приятное карамельное послевкусие на губах.

— А если наступит момент, когда наши тайные поклонники перестанут быть тайными? — вдруг задается она мучающим ее вопросом, когда ноги вновь ступают по хрустящему от шагов снегу. — А если так случится, что кто-то появится у тебя и кто-то у меня, ты продолжишь желать ходить со мной в Хогсмид?

Спрашивает и краснеет, взгляд прячет, потому что чувство стеснения сильнее дурости в голове.

Виктуар кажется, что она совершила самую глупую и дурацкую ошибку в своей жизни, застав Тедди врасплох и в лоб задав ему очень_важный_вопрос про их дружбу. От обиды и злости у нее щиплет в носу и слезятся глаза, она, сама не понимая, откуда растут ноги таких ее реакций, еще сильнее смущается. Что за дурак, что за дурак! Почему же он не понимает, что случиться может всякое, что он может легко влюбиться, что между ними и правда может кто-то встать. Какая-нибудь Лайза, Мария или Элизабет, кто-нибудь из кучи школьниц. Виктуар же видит, что все чаще и чаще ее любимый лучший друг привлекает чужое внимание. И уже не такое, как раньше. Уже не насмешки и издевки, а восхищение! Настоящее! В самом деле!

Виктуар совсем не хочет терять связи с Тедди. Потому что ей очень нравится, когда он ведет себя неловко или же задает очень интересные, пусть и странные, вопросы, когда отвечает фразами, что заставляют крепко призадуматься и включить мозги. Когда он весь меняется, но все равно остается самим собой: она легко вычисляет Тедди по глазам и улыбке, этого у него не отнимет сила метаморфоз. Она вдохновляется его примером и сама тоже отправляется в библиотеку, усердно учится и совсем не стыдится выбиваться из толпы похожих друг на друга безликих пустышек. Ей нравится его теплая забота, которую слишком взрослой, серьезной и во всем старшей Виктуар было всегда мало, ей нравится, что есть вещи, которые ей еще непонятны и которые ей может объяснить Тедди. Ей, демоны его раздери, очень нравится сам Тедди Люпин!

И она не хочет его ни с кем делить.

Она задыхается от нежности прикосновения его ладоней и оказывается совсем безоружной против его милого взгляда. Виктуар теряется, робеет, слабеет. Он говорит ей это «всегда» с такой трогательностью, что кажется, будто это дурманящий сознание сон. Сладкая фантазия, привидевшаяся разумом.

И раз это сон, то можно нахвататься храбрости, унаследованной от ее бесконечно смелых родителей, схватиться за юношескую шею обеими ладонями (и встать на цыпочки, конечно) и потянуть к себе. Чтоб запальчиво поцеловать. Чтоб резким шагом перейти тот порог, у которого она вечно топталась и боялась вступить на неизведанную территорию, чтоб одним жестом сорвать все засовы — и раскрыться.

Как же давно ей хотелось прикоснуться к этим губам.

— Пора бы уже давно все понять, Тедди, — шепчет она, отрываясь от поцелуя, после чего шагает назад, разворачивается и срывается на бег: далеко-далеко, чтоб любимый мальчик не догнал.