ЭВИС ЛОРИН ХЕЙНЕС
Avis Laureen Haynes
| ВОЗРАСТ: 32 y.o. / 17.05.1995; |
ИМУЩЕСТВО
Волшебная палочка: тополь, волос единорога, 11,5 дюймов.
Средство передвижения: аппарация, летучий порох.
ИСТОРИЯ
Родители: Патриция Хейнес – мать, домохозяйка;
Чарльз Хейнес – отец, колдомедик в больнице Св. Мунго.
Братья/сёстры: Джеймс Хейнес – брат, бывший певец в некогда известной группе, ныне – пациент в Мунго;
Эвис – чертова карьеристка. Любительница порядка и ответственного отношения к делу: сначала в школе все её работы были верно оформлены; после в её отделе творился идеальный порядок в бумагах и все дела были выполнены в срок. Ведь это так просто – придерживаться всю жизнь неких правил, сначала устанавливаемых матерью, а затем самой собой. «Не бегай по ступенькам, Эвис», «Не лезь в конюшню, ты еще маленькая» - вечные ограничения, вечные нравоучения. У отца, всегда уставшего колдомедика, не было времени оказать сильное влияние на процесс воспитания дочери, и Эвис росла под чутким присмотром матери, так любившей, чтобы всё было по её правилам, чтобы всё было под контролем. И Эвис это в какой-то мере даже устраивало – маленькой девочкой она тайком от матери, не успевавшей за шустрой дочерью, бегала по поместью, тайком кормила лошадей в конюшне и по-доброму дергала книззлов за хвосты. А после рождения брата по необъяснимым причинам – ох уж эта детская наивность, когда разница в 5 лет считается критичной и решающей – она пряталась в библиотеке, читая книжки, смысл которых, может, и не понимала до конца, но которые были безумно ей интересны.
В одиннадцать лет письмо из Хогвартса не стало сюрпризом: чистокровная семья, проявления стихийной магии еще в детстве – всё говорило о том, что письмо из школы Хогвартс обязательно придет. Старая распределяющая шляпа даже не думала – стоило ей коснуться головы Эвис, как та отправила её на Рейвенкло. И привыкшая с детства следовать неким правилам и распорядку, Эвис легко влилась в учебный процесс. И если учеба шла у неё легко, то вот общение никак не ладилось – когда ты растешь с матерью и уставшим отцом, а много времени проводишь в библиотеке или неохотно развлекая младшего брата, наладить контакт со сверстниками довольно трудно. У пергаментов с эссе и практических домашних нет эмоций, нет чувств – с ними не надо пытаться подружиться, не надо договариваться с пером и чернилами, чтобы написать всё согласно требованиям преподавателя, с ними гораздо проще. Пара друзей и отличные оценки – Эвис такая жизнь более чем устраивала.
После выпуска она не пошла по стопам отца, как тот тайно надеялся, и не загорелась идеей найти себе мужа, чем явно расстроила мать, Эвис устроилась в министерство, с трудом пробившись в сектор борьбы с неправомерным использованием магии, и быстро зарекомендовала себя как отличного специалиста. Бумаги всегда были в порядке, и с завалами было покончено, всё выполнялось в срок, и неудивительно, что она быстро пошла на повышение, став главой небольшого подразделения, отвечавшего за неправомерное использование магии по отношению к магглам.
Но всё едва не пошло под откос, когда отец с пренебрежением сообщил ей вести о брате. Единственный человек, с которым она чувствовала себя комфортно, с кем могла быть собой и кто довольно быстро, несмотря на боязнь и неприязнь в детстве, стал для неё самым близким, едва не покончил с собой. После выпуска из школы Джеймс рванул в Европу, увлеченный музыкой и ведомый вдохновением и желанием радовать людей со сцены – родителей, ясное дело, это не вдохновило, и Эвис, казалось, была единственной, кто поддержал брата и верил в его способности и талант. Получая редкие письма то из Франции, то из Германии, то из других стран Европы, она искренне радовалась успеху Джеймса. И проникалась нелюбовью к их солисту – брат боготворил этого человека, слишком много рассказывая о нем своей сестре, и даже из писем, приходящих пару раз в месяц, а иногда и реже, она чувствовала, что ничего хорошего этот человек её брату не даст. Так и вышло. Через несколько лет Джеймс попытался свести счеты с жизнью, и у него почти это получилось, каким-то чудом его обнаружили и доставили в больницу Святого Мунго.
Каким-то чудом Эвис тогда не вылетела с работы, она даже не помнит, как брала отпуск, только то, как сидела у постели брата, став его единственным слушателем и поддержкой. Мать, вытирая слезы платком, появилась лишь дважды, отец – единожды, сообщив, что в целях профилактики оставляет сына в больнице. Он не был сумасшедшим, не был больным – Джеймса с головой захлестнула тоска и боль по человеку, который разорвал его на кусочки, хоть и не в прямом смысле. И пусть Эвис считала, что в родных стенах их небольшого поместья с любимыми братом лошадьми ему стало бы лучше, отчасти она была согласна с решением отца – в Мунго ему не дадут свести счеты с жизнью.
А дальше все закрутилось в совершенно новом ритме: работе пришлось потесниться, ведь теперь немалое место в жизни Эвис занимал брат, и она едва ли не каждый день посещала его в больнице. Даже нашла квартирку в Лондоне, чтобы не возвращаться к безразличным к судьбе брата родителям. Очень быстро жизнь снова влилась в почти привычное русло и текла по маршруту: дом – работа – больница – дом до тех пор, пока в её отделе не появился новенький. С которого, привыкшая быть строгой, если дело касается работы, Эвис будет требовать в тройном объеме, узнав, кем он является.
СПОСОБНОСТИ И УМЕНИЯ
Эвис – способная волшебница, делавшая успехи в школе и искренне тяготевшая к получению новых знаний.
Она ответственна, прилежна, предпочитает порядок как в жизни, так и работе.
Плохо разбирается в людях и тяжело с ними сходится – на работе предпочитает вести себя со своими подчиненными строго, требовательно, но лишь по делу.
СОЦИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ
Отдает всю себя работе и предпочитает не лезть в политику, несмотря на то, что работает в министерстве. К магглам относится с нейтралитетом, чистота крови для неё не имеет значения – считает, что не чистота крови определяет человека, а его поступки.
ИГРОВЫЕ АМБИЦИИ
Хочу раскрыть Эвис эмоционально: научить ‘чувствовать’ не только рядом с братом, научить её любить, разочаровываться, испытывать эмоции – совершенно разные. В ближайших планах - столкнуть её с Джулианом, в котором она узнает человека, едва не убившего её брата.
СВЯЗЬ С ВАМИ: | УЧАСТИЕ В СЮЖЕТЕ: по мере сил и возможностей буду стараться; |
Они говорили, что она мертва. Уоллер, одарив меня своей мерзкой улыбкой, сообщила, что я больше для них не проблема – она больше н е п р о б л е м а. Эта женщина заперла меня, как и всех этих сумасшедших преступников, в клетке, словно я какое-то опасное дикое животное. Я догадывалась, что Аманда не так проста, как кажется, но была шокирована тем, как поначалу проявляющая по отношению ко мне хоть какие-то крупицы заботы женщина, желавшая помочь избавиться от Чаровницы, в один миг показала свое истинное, жестокое лицо. Вместо обещанной свободы, о которой шла речь с самого начала, она выделила мне одиночную камеру неподалеку от той, где держали Харли Квинн – я могла слышать, как та по не одному десятку раз за день варит себе кофе. Только вот в отличие от подружки Джокера у меня таких удобств не было – и где справедливость? Мне обещали свободу не только физическую, но и от того существа, что сидело во мне, но даже Рик Флэг – и зачем я только с ним связалась? Как оказалось, все было напрасно! – не смог противостоять Аманде Уоллер и добиться от неё исполнения обещанного.
После произошедшего я чувствовала себя одинокой и разбитой, покинутой всеми. Знаете, все совсем не так, как показывают в фильмах. Человек, избавившийся от демона или монстра, чувствовал себя восхитительно, он был рад свободе, но я же чувствовала себя потерянной и никому не нужной. Когда-то меня пугала эта сила – древняя, мощная, я корила себя за то, что сунулась тогда в ту пещеру и пробудила это существо. Не следовало лезть туда, куда людям путь был явно заказан. Я пыталась бороться с ней, сдерживать ведьму, делала все возможное для того, чтобы эта тварь как можно реже вылезала наружу, но каждый раз срывалась и ненавидела себя после. Но тогда, под пристальным взглядом двух армейских винтовок (как все это показушно и мерзко – я же не какой-то опасный преступник!) я выслушивала самодовольную речь Аманды Уоллер и испытывала тоску по потерянной «соседке» – уж она-то бы не стала терпеть это вынужденное заключение. Но хотя бы мне было не так скучно сидеть в камере три на три метра сутками напролет. Соседнее помещение выделили мисс Харли Квинн, которая периодически зачитывала вслух книжки – и как только Уоллер ей это позволила? – и не по одному разу за день заправляла кофемашину, давая мне возможность наслаждаться таким любимым запахом свежесваренного кофе.Ночами я просыпалась от кошмаров, и мне казалось, что я слышу её шепот. Схожу ли я с ума или это действительно она – я не знаю. Но каждый раз, просыпаясь после кошмара, в котором я слышала её, была ею, чувствовала, как она разрывает меня на части, пытаясь захватить контроль, я слышала успокаивающий шёпот Харли Квинн. Она смеялась, иногда зачитывала случайные страницы своей книги вслух, а иногда и вовсе говорила такие серьезные вещи, словно бы за той стеной сидела не сумасшедшая особа, искупавшаяся в чане с кислотой, а дипломированный психолог с десятком лет практики за спиной. Хотя, возможно, так оно и было? Как мало я знаю о человеке, проявляющим ко мне хоть какие-то крупицы заботы.
Раньше (в маленькой камере границы времени стираются, и я уже не понимала, как долго нахожусь в Белль Рив: неделю, месяц?) я была уверена, что Чаровница мертва. Теперь же я чувствую её внутри себя. Чувствую, как что-то мощное пробуждается медленно, но верно. Пусть они и пронзили её сердце, им не удалось избавиться от неё совсем, и стоит только подождать, я уверена, она вырвется наружу. И это не кошмары, не ужасные сны, заставляющие меня глотать слезы и кутаться в тонкое одеяло – больше нет. Пусть это меня и пугает до дрожи в коленках, теперь я понимаю, это – реальность.Ко мне не пускали посетителей – не то чтобы кто-то желал пообщаться с той, которая едва не уничтожила целый город. Уже никому не нужна была археолог Джун Мун. Наверное, я бы совсем одичала в этой камере три на три метра, если бы не те редкие крупицы взаимодействия с Харли. Мне даже иногда начинало казаться, что моя соседка даже не догадывалась о том, как много для меня значит её болтовня, приглушенно доносящаяся до меня через стенку, но все мои сомнения развеялись в тот день, когда, взрывая стены и вырубая охранников, в Белль Рив ворвался Джокер собственной персоной. Взрыв зацепил стену, отделяющую камеру Харли от моей, и я замерла, одновременно желая свободы и до смерти боясь того, что Джокер может сделать со свидетелем этого весьма эффектного зрелища. К моему удивлению, Харли удалось уговорить его помочь мне. По её словам, она ко мне привязалась за время вынужденного соседства, и теперь ей будет грустно без меня. Я ожидала смерти, но вместо неё получила долгожданную свободу – ту самую, которую обещала мне мерзкая Уоллер. Они забрали меня с собой и увезли в убежище, где мне была предоставлена полная свобода действий. Только вот кто рискнет выходить на улицу, когда ты в федеральном розыске? Моя фотография мелькала в новостях не так часто, но мне все равно не хотелось быть узнанной. Поэтому я сидела в убежище, чаще всего в выделенной мне небольшой комнатушке.
Джокера я почти не видела, стараясь тенью перемещаться по убежищу и не попадаться ему на глаза. Как бы сильно я ни была благодарна за своё спасение, попадаться ему на глаза мне не хотелось. Но вот Харли я встречала регулярно. Она умудрялась подлавливать меня в самых неожиданных местах, словно бы убежище было напичкано камерами наблюдения, и она всегда знала о моих перемещениях. Наверное, это пугало бы меня, если бы я хоть что-то чувствовала. Вот уже несколько месяцев я не представляла, как мне жить дальше, и я часто задумывалась, а как сложилась бы моя жизнь, не выпусти я из того идола дух Ведьмы. Всё, чем я жила раньше – археология, исследования, путешествия – всё это больше не имело смысла и не представлялось реальным.
Стоит ли тогда вообще жить?
Отредактировано Avis Haynes (2018-12-28 17:52:38)
х3 
х1 
х2
