Дарла не могла никому показать, как устала и как ей тяжело. Она не имела никакого морального права просить поддержки у близких, у нее практически не осталось друзей, также как и не осталось причин винить в этом кого-то кроме себя. Единственной, кто не выпускал ее из вида, всегда оставалась Ника. Но их дружба никогда не касалась политических вопросов, они не обсуждали планы на будущее, они просто были близки, были вместе, и в этой дружбе было больше искренности, чем во всей жизни Дурсль.
По крайней мере, как ей казалось теперь.
И теперь Дарла опять чувствовала, что в момент, когда ей показалось, что она начинает выбираться из некоторого дерьма, она, возможно, заблуждалась. Оглядываясь сейчас вокруг, когда она, наконец, смогла вновь анализировать ситуацию и перестать испытывать фантомные боли, она уже была не так уж уверена, что находится в том месте, где хотела бы быть.
Она совершила столько ошибок.
Эта мысль преследовала ее ежедневно. Не проходило и дня, чтобы слово "ошибка" не возникало перед ней. Свернуть не туда оказалось легко, а вернуться обратно намного сложнее.
В "не туда" была не просто протоптанная дорога, а шестиполосная трасса, украшенная рождественскими украшениями и наполненная людьми, которые бесконечно говорили о любви к ней, и о том насколько она потрясающа, и что она выбрала правильный путь.
А вот дороги назад не было. Словно в худших ужастиках магглов, когда она обернулась, вместо дороги был лишь туман, и единственное, что она могла попытаться сделать, это просто свернуть в лес, через который нужно было продираться, и который был не только наполнен дикими животными, но в нем можно было по дороге забрести в болото или неловко взмахнуть рукой, нарываясь на смертельный укус маленького паука, или ступить не туда, где уже поджидает испуганная змея, готовая впиться в голую кожу, потому что Дарла, разумеется, сворачивала с дороги вовсе не в удобной для путешествий одежде, а все в том же роскошном маленьком блестящем платье, которое ослепляло ее ранее, и чье отражение она видела в глазах Дирка.
Последний год не прошел зря, конечно. Теперь у нее была удобная обувь, она где-то нашла шорты и рубашку, и теперь ступала чуть более уверенно, но она все еще не нашла свою дорогу.
И сейчас, спустя год, все еще, если резко обернуться, можно было заметить подозрительные взгляды близких, которые их тут же прятали.

- Дурсль, тебе тут оставили.
Дарла подошла к своему столу, чувствуя себя совершенно без сил. "Истоки" сегодня манили как никогда. Там всегда было спокойно, там всегда все говорили, что "боль - это нормально" и что "все ошибки уже прощены", оставалось лишь простить себя и жизнь заиграет новыми красками. Крайне соблазнительная идея.

"Твою пушистую проблему мы решили"
Дарла не сразу поняла, что именно написано, и ей пришлось перечитать еще три раза, так как мысли витали где-то далеко. Но на четвертый паранойя взвилась с силой небольшого цунами.
- Ты, стой! - она схватила коллегу Мура за руку. - Кто это принес?
Он покачал головой и поспешил высвободиться из ее хватки. Бешеная Дарла могла по-настоящему пугать.

Есть некоторые вещи, которые не отпускают. И Дарла знала, что "Кружка", а если точнее Дирк обязательно вернутся в ее жизнь. И это было еще одной причиной почему она с головой зарылась в Истоки, ей нужно было время накопить силы, нужно было время скрыться с глаз, стать сильнее и придумать план, как бороться с теми, кто когда-то были ее друзьями. С теми, кто когда-то был ее сложностью.

Глаза Дарлы вспыхнули. Если она поняла все правильно и если с Уэйдом что-то случилось, то плевать насколько частей ей придется расколоть душу, она достанет Дирка, Фонтейна и любого, кто причастен, и все они получат по аваде, но сначала она вдоволь насладиться их страданиями круциатусом. Звериня, которая уже давно не давала о себе, знать, внезапно замурчала, но прямо сейчас Дарла не обратила на это внимания.

Следующие несколько часов Дарле понадобилось на то, чтобы найти Уэйда. В последствии уже только можно было предположить сколько людей она переполошила и отчаяние, с которым она искала брата, наталкивало окружающих на две мысли: либо с ним чтоб-то случилось, либо Дарла просто пизданутая как всегда и вляпалась в неприятности.

Уэйд обнаружился в комнате над магазином. Дарла влетела туда, наподобие маленького вихря, практически выбивая дверь. И уже внутри столкнувшись с приподнятыми бровями брата, она просто осела на пол там, где и стояла.
Это было очевидно. Дирк не посмел бы лезть в ее дела. Он бы не решился тронуть Дурслей, потому что знал, что это будет равнозначно прямому объявлению войны, и Дирк, лучше чем кто-либо другой, знал на что способна Дарла.
- Уинстон, - плаксиво произнесла она, обращаясь к нему полным именем. - Мне нужны твои чертовы объятия прямо сейчас. Если не хочешь, чтобы я залила тебе водопадом слез весь магазин.

Все начиналось просто с любви к магии. Дарла обожала магию с той силой, с которой, пожалуй, ее любят обычно магглорожденные, для которых она становится внезапным сюрпризом и ведет в новый мир. Дарла же с самого первого дня, который могла вспомнить, была заворожена волшебной силой, и чем взрослее становилась, тем сильнее становилась ее любовь к этому ощущению, когда ты произносишь заклинание и тебя наполняет эта энергия, которая выбрасывается через палочку.
Всю свою жизнь вплоть даже до этого самого момента Дурсль никогда не переставала учиться новой магии. Ей нравилось растить свои силы, навыки и умения. Ей нравилось сознавать, что не каждый волшебник будет ей ровней. Ей нравилось, когда ею восхищались и ставили ее в пример. Дарла никогда не была отличницей и никогда не была раздражающей, но удовольствие которое  в ней струилось после особенно удачного урока можно ощутить практически физически. Это было также неотмемленной частью ее и обаяния.
И в тот день, нельзя сказать, что он стал роковым, потому что рано или поздно ее жизни было суждено переплестись с жизнью Дирка, когда они с ним оказались вместе под скамейками трибун и разговорились о магии, она впервые почувствовала, что нашла того, кто чувствует также. Может быть, она слукавила себе, что впервые, но он точно стал первым, с кем ее пульс стал биться не меньше ста ударов в минуту.
Постепенно любовь к магии, менялась и, теперь она готова эта признать, извращалась. Сначала они просто хотели больше магии, больше власти, больше возможностей. И было досадно, что маги не могут получить все, ведь приходится оглядываться на то, что они живут не одни на планете. А потом они стали все чаще читать и смотреть маггловские новости. Теперь уже сложно вспомнить, но что если именно Дарла принесла первую газету из дома папа Дадли? Или, может, это был все-таки Дирк, который заходил к ней когда-то в гости? Но постепенно они начали следить и за информационной войной магглов, не замечая, что в магическом мире ведется фактически та же самая. Газеты выбирались самые желтушные из новостных, а новости передавались крайне исковерканным способом. Скоро стало ясно, что магглы, в большинстве своем, крайне ограниченные люди.
Тогда же часто вспоминали Вернона и Петунию Дурслей, как одних из самых известных представителей магглов. И если Дарла поначалу затыкала всем рот, и ее влияние наряду с влиянием Дирка, который поддерживал ее, заставило всех не вплетать хотя бы ее семью, то к ее уходу уже найденные непонятно откуда заметки о бабушке и дедушки ее братьев все воспринимали как доказательство ничтожности магглов и их непонимание и отрицание настоящей силы.

Мерлин, она была так виновата.

Уэйд накидывает на ее плечи плед, от чего Дарла немного сжимается, и позволяет ему поднять себя. Ей стыдно сейчас поднять глаза на него, а потому она смотрит просто прямо, словно не видела ничего интереснее ключиц брата.
А потом резко, порывисто она прижимается к нему, обхватывая его спину руками в объятии. Наверное, братья уже забыли, но Дарла когда-то обожала обниматься. Она была той, кто не могла без тактильного контакта. То она коснется руки, то волос, то обнимет целиком. Но с ее постепенного возвращения в жизни братьев, она еще ни разу не позволила себе подобного.
- Я просто.., - тихо говорит она. - Ты даже не можешь себе представить, как я сожалею.
Дарла ненавидела извинения. Они не казались ей искренними. Ведь, скажем, сьешь она одно его яблоко, она могла бы принести ему пять, и это бы показало как ей жаль. Но она отталкивала их годами, а когда вернулась, то не могла сказать, что все закончилось, и вернуть в их жизни пять новых-старых Дарл.
Она отстраняется и теперь поднимает голову, пытаясь заглянуть в его глаза. Он не простит. Она знает.
- Я боялась, что ты в опасности, потому что...- Она должна быть храброй теперь. То единственное, что она может вернуть теперь своей семье, это не сдаваться. - Ты помнишь миссис Грин? Эта та соседка через три дома? Которая никогда нас не любила, следила за нами из окна? Я помню, как она однажды пыталась вырвать у меня велосипед, говоря, что я каталась по ее клумбам, но это была не я. На утро все ее цветы сгнили, и это уже была я. Я помнила ту злость, которая проснулась во мне, когда она держала велосипед, подаренный папой Дадли. Легкая вспышка, и я не считала себя виноватой...
Пожалуй, сегодня у нее был самый длинное предисловие к раскаянию, которое только можно было придумать.
- У тебя есть, что выпить?

Даже если Дарла иногда и поглядывала на лунный календарь, в эти дни всегда больше тосковала по семье, чем в остальной месяц, сегодня ей было точно не до того, чтобы вспоминать какой сегодня день. Едва Уэйд напомнил ей, как она посчитала в голове количество дней. И сегодня было то самое "пушистое" время. В ее душе опять зародились подозрения. Что, если это все-таки намек? Ее брат был в это время наиболее уязвим. Без магии, без защиты палочки, у него оставались лишь когти и пасть, что не лучшее оружие против нескольких полностью обученных волшебниках.
- Я останусь с тобой сегодня, - твердо сказала она.
Возможно, он воспротивится и даже, быть может, он ждет, когда она уйдет, чтобы прошло это чувство неловкости, которое всегда появляется между людьми, которые должны быть ближе, но едва они остаются наедине, как выясняется, что у них не так уж много тем для разговора. Детство, что их связывало, было уже так давно.
- Так что лучше дай мне выпить. Совсем чуть-чуть.
Теперь у Дарлы была цель. Защищать сегодня своего брата, а завтра придумать что-нибудь другое. И упорства следовать в своем решении Дарле было не занимать, даже если бы здесь собралось пятнадцать Уэйдов и все они были бы против, то маленькую сестру с темными глазами, в которых почти всегда полыхал непримиримый огонь, было бы не остановить.
Упертость - семейная черта младших Дурслей, которую они унаследовали, возможно, от каморки под лестницей на улице Прайвет Драйв.
Дарла падает в ближайшее сиденье, которое оказалось рядом. И наблюдает за своим таким взрослым братом. Интересно, она ему тоже кажется такой же взрослой и чужой?
Да, ее взгляд определенно поменялся, и она научилась укладывать волосы, так чтобы они выглядели прямыми и блестящими каждый день, так что обложки ведьмополитана могли бы ей позавидовать. Сильно отличается от Дарлы, которая когда-то была более небрежной к своему внешнему виду. И, возможно, любовь к лоску ей привил именно Дирк, но теперь отказаться от него было сложнее, когда это вошло в привычку. Плюс, как ей не противно было это признавать, когда она выглядела с иголочки люди куда охотнее слушались ее, пугаясь ее низкого голоса, который казалось в любую секунду может скатиться в сарказм.
- Я тебе скажу, - продолжила она, стараясь посмотреть брату в глаза. - Но потому что хочу, чтобы вы были начеку.
Ее семья не любит упоминания Дирка, а она, к сожалению, не закончила с этой историей. Или даже возможно она только начиналась для нее, просто теперь это был новый виток.
- Дирк, - она могла бы сказать "он" и Уэйд бы даже это понял, но ей не хотелось скрываться от прошлого, как от чего-то очень постыдного. Она сделала много ошибок, но нужно смотреть им прямо в глаза. - Он однажды придет за вами.
Дарла поморщилась, презирая собственную трусость.
- И, возможно, не столько за вами. Сколько за теми, кто дорог вам.
Это именно та правда, которую ее братья ей не простят. Если Дирк сделает больно тем, кого любят ее братья. То они уже не будут разбираться, кто прав, кто виноват, а просто окончательно выкинут ее из своей жизни. И она не сможет их осудить.

Жалела ли когда-нибудь Дарла о своей связи с Дирком? Да. Но не так как могли бы представить иные. У нее было много замечательных лет, которые она плотно разделила с Дирком и Бертом. Они были молоды, счастливы, они умели шутить и развлекаться, они умели даже любить. Вот такая вот новость. Даже самые злодейские злодеи умеют любить. Вот только была ли эта любовь здоровой, или к ней примешивалось еще огромная доля чувства собственности. Ты либо с нами, либо никак. Правила, которые казались логичными тогда. Вот только Дарла видела уходящих от них всего лишь теми, с кем больше не стоит общаться, но оказывается уйти сложнее, чем она думала раньше.
Еще в самый разгар их личный битвы, она знала он не отпустит ее так просто. И даже не потому что любит. Она теперь для него враг номер Один. И если Дарла тихо сольется, то, возможно, он оставит ее в покое. Но даже если оставит в покое ее, то рано или поздно доберется до ее братьев, даже если будет старательно обходить их стороной, откладывая сражение с ними на самый последний день.
А значит, Дарла вернется и выйдет против него. Рано или поздно. И она это понимала. И он это понимал. И у него был год форы, пока Дарла приходила в себя и пыталась построить новый мир вокруг себя, и осторожно пробраться туда, откуда сама выбежала, когда-то хлопнув дверью.
Ее брат Уэйд. Темные глаза Дарлы смотрят на него, и в них отражается отблеск свечей, что горели в комнате. Непонятный взгляд, Дарла в последние годы  была непонятной для окружающих, но не потому что у нее было так уж много душой что скрывать. Совсем наоборот, она никогда не скрывала своих настоящих чувств. Могла прятать некоторые мысли, но не чувства.
И Уэйд не сильно изменился за все эти годы, возможно, именно Дарла изменилась больше всех из них троих, но шрамов у него определенно поприбавилось. И больше всего Дарла хотела обнять, прижать его к себе, пообещать, что она, его младшая сестра, которая на голову ниже его, обязательно сделает все, чтобы он был счастлив.
Но это не ее вотчина. Если она сделает к нему слишком много шагов вперед, то он, словно настоящий волк оголит зубы, начнет рычать и пятиться назад. Все, что могла Дарла это продолжать делать очень маленькие шажки. Например, остаться сегодня с ним. И даже если ему было это не так уж нужно, то Дарла сказать по правде ужасно устала быть одна. После семи лет практически единения с Дирком, Дарла впервые осталась одна и вставала на ноги в полном одиночестве, давая окружающим ее близким разные кусочки правдивой информации, так что если бы они собрались вместе, то наверняка смогли бы собрать картину воедино, но едва ли мы это придет в голову.
- Его люди, - уклончиво отвечает Дарла.
Она знает наверняка кто. Недаром она отправила Брока обратно в кружку. И подорвавший квартиру как раз решил рассказать об этом на том собрании, где был и Брок. И именно по этой причине у Дарлы пока связаны с руки. Если она даст знать, что знает, то Брок будет в опасности. Да и Брок туда отправился не только ради одной маленькой правды. Ему нужно было стать ближе остальным, настолько ближе, чтобы ему начали доверять куда большие секреты.
Дарла не отворачивает взгляд, когда ее брат начинает перевоплощаться. Она смотрит за процессом также внимательно, как если бы он объяснял ей основы трансфигурации. И отпивая еще немного она крайней настойчиво стелет себе рядом с ним.
Можно же ей хотя бы на один вечер побыть маленькой запутавшейся сестрой, которая хочет, чтобы старший брат защитил ее.