And can't you see I'm tied to the tracks
Everybody else is turning back
And heading home

Шум в его голове звучит громче, чем мысли, громче, чем музыка в "Тентакуле" и чьи-то разговоры и смех. Брэйди закрывает глаза, смотрит сквозь веки на разноцветные круги и пятна света, пытаясь найти в них какую-то последовательность, смысл, но смысла уже давно нет, ни в чём.
Он пришёл в "Тентакулу" заранее, как приходил за день до того, и за день до... Он не знает, зачем проводит здесь вечера и ночи. Ему не нравится здесь, ничто не привлекает, разве что иногда музыка, разговоры и смех всё-таки заглушают шум, как зелья глушат боль в груди по ночам, и если не ложиться спать, не уходить в спальню под тревожным взглядом сестры, то можно отследить момент, когда к утру действие этой хуйни ослабевает, и позволить себе пройти по краю, пожить где-то между, почти что по-настоящему, но поймать себя за миг до падения в пропасть, из которой никогда не хочется вставать. Как тогда, когда они встретили утро с Винни на крыше, и это было... тепло и очень нужно, им обоим, кажется, но так, так давно. Как будто не дни прошли - недели, месяцы. Брэйди был бы рад увидеть её снова, обнять, крепко, но с тех пор сознательно выбирал другие маршруты после ночных загулов, чтобы больше не столкнуться у "Шугарплама" - эгоистично и слабо, он не хотел отвечать на лишние вопросы, а потому избегал - вопросов и тет-а-тетов. Да и только ли... Сколько он уже не навещал Сашу с Джонни? Сколько не приходил на встречи "Истоков"? Дэвин - второе место в списке бегства от. Первое имя...
Мы не произносим вслух.
За прошедшие с их... за прошедшие недели Брэйди дважды замирал с поднятой для стука рукой у заднего входа "У Кобба и Уэбба" и один раз - у двери квартиры на Эбби Роуд. И не постучал ни разу, хотя у второй опустился на пол, думая прождать десять минут, не дольше, но вырубился и проснулся, уже когда в окна бил рассвет, и его шея затекла от неудобной позы, и хозяин квартиры так и не вернулся домой, а может - не вышел из дома, Брэйди так и не узнал.
Каждый раз повод прийти был разным, причина - одной и той же. Каждый раз, у того, что останавливало его руку, было новое имя и новое обличие. Иногда это был взгляд, полный презрения и ненависти, с той самой ночи. Иногда это было "Ему не нужна твоя помощь, точно не твоя". Иногда - всё чаще - голос в голове шептал ему "Ему без тебя лучше", и рука бессильно опускалась сама, и Брэйди уходил, сгорбив плечи, прочь.
Жизнь продолжалась. Или что-то в этом роде.
Брэйди работал. Брэйди варил зелья впрок, словно ЗОЖ девчуля - обеды на работу. Брэйди разгребал последствия, если следующий его микс оказывался неудачнее предыдущего. Мог бы остановиться на чём-то одном, но чего-то одного не хватало, не помогало, не спасало, плюс - это привносило в его существование щепотку креатива. Что будет, если добавить немного слизи флоббер-червя? Что если полдюжины игл нарла? Результаты порой получались... непредсказуемыми, и из-за одного из них до сих пор приходилось вливать в себя ещё и настойку растопырника, и стараться использовать палочку для точных пассов по минимуму, но кто не рискует, тот не пьёт... настойку растопырника, да.
В "Тектакулу" этим вечером его приводит, как ни странно, тоже работа.
Это смутное, непонятное ощущение.
Ещё вчера - ещё вчера здесь же всё содержимое его склянок мешалось в нём с "Кровавой Ровеной" и "Мерлиновыми панталонами", ему было почти что весело, но больше оглушительно пьяно, и он позволил... позволил чьим-то рукам шарить у себя под кофтой, чьим-то губам прижиматься к его шее, но с каждым прикосновением, таким чуждым, он чувствовал себя всё паршивее и трезвее, и в конце концов владелец губ и рук получил в морду и по яйцам, когда не внял первым пяти просьбам отвалить.
Брэйди всё ещё мерзко от воспоминаний, и он очень надеется, что его вчерашний знакомый не окажется сегодняшним клиентом. Или, точнее, одним из его прихвостней: клиент сегодня намечается крупный.
Брэйди прислали весточку с совой, которая, судя по её лощёному виду, питалась лучше, чем он когда-либо в своей жизни. Приглашение - в одну из VIP комнат "Тентакулы", Брэйди там бывал нечасто. Да и что в них делать? Сидеть и наслаждаться статусом? Скучно. Но не когда речь идёт о встрече с богатой шишкой и его артефактами, конечно же. Пока что без имён, но к этому Брэйди привык. Некоторые клиенты предпочитали сперва убедиться в надёжности посредника и лишь затем раскрывать инкогнито, некоторые так и вовсе не выходили из-под плаща анонимности до самого конца, предпочитая прятаться за лаконичными литерами и максимально непримечательными помощниками. Учитывая специфику бизнеса, а также тесноту сравнительно маленького рынка сбыта действительно серьёзных вещей, такие меры предосторожности не казались излишними и не вызывали подозрений.
Скажем так, не больше, чем обычно. Это не значит, что Брэйди не держит палочку под рукой - или что не положил перед выходом в карман своей стильной шубейки помимо личных запасов ещё и пару взрывающих зелей-бомбочек. Так, на всякий случай.
К коридору VIP Брэйди подходит чуть загодя назначенного времени. Охранник, кивая, пропускает его внутрь, и путь, казалось бы, чист, но навстречу ему из тьмы на свет выходит кто-то ещё. Кто-то, от одних очертаний кого сердце Брэйди пошло пропускает удар, ещё прежде, чем сам Брэйди в действительности его узнаёт и невольно, нежеланно, произносит, одновременно в голове и вслух:
- Уэйд.

Try and get control of yourself
Sometimes you look like someone else
I don't know

Он выглядит... как чужак. Как кто-то другой. Как будто Брэйди обознался, он же мог обознаться, со всем тем, что он глушит каждый день, он мог... И одновременно с тем - весь он, весь его облик такой родной всему его существу, что Брэйди хочется расплакаться, распасться на пиксели, на песок, на пыль прямо здесь, развеяться по душному воздуху клуба. Или - развернуться и сбежать. Или - обнять его и никогда не отпускать.
Флэшбэк: Взгляд, полный презрения и ненависти.
Брэйди прерывисто вздыхает и берёт себя в руки, рука скользит в карман, на автомате откупоривая флакончик, который он быстрым движением опрокидывает себе в глотку. Почти не морщится, но раз, два, три - эффект плацебо или нет, но в голове как будто становится яснее с каждой секундой.
- Что ты здесь делаешь? - спрашивает он у Уэйда Дурсля, подходя ближе и становясь у двери с номером 3, за которой его должен ждать клиент и, предположительно, большой куш. Его голос ровный, его лицо спокойно, его глаза смотрят прямо, не отводя взгляд. У него получается не думать о том, как он скучал. Почти.

Возможно, это всё бледный отсвет фиолетовых ламп, но Уэйд выглядит уставшим. Он всегда выглядел уставшим в последние месяцы, полгода даже, возможно, год. Рот Брэйди нервно дёргается, когда он невольно производит подсчёты, и, что ж, да, ровно столько, сколько они встречаю...встречались. Уэйду бы теперь оценить долгожданную передышку и наконец выдохнуть - хотя бы одной, зато постоянной проблемой меньше. Но он выглядит уставшим всё равно.
И эта борода... Она ему идёт, говоря по правде. Кажется, ещё в последнюю их встречу на Гриммо на его лице можно было заметить её зачатки, но обычно Брэйди избегал задерживать взгляд на нём, смотрел куда угодно, на кого угодно, готов был слушать хоть Вальпургу Блэк - а Уэйд с его появлением сбегал в максимально дальний конец дома, так что... Так что ничего удивительного, что по-настоящему разглядеть его Брэйди может только сейчас.
И даже почти не испытывать желания сделать что-нибудь глупое. Его дыхание остаётся размеренным, пульс - ровным; на его языке - травянисто-горький привкус зелья. Внутри как будто всё равно ворочается что-то не усыплённое, но лишь прикрытое сверху неплотно крышкой, но Брэйди готов на такие условности. Этого достаточно, когда Уэйд Дурсль настолько близко. Этого достаточно - а потом Уэйд уйдёт, и хоть гори оно огнём, хоть он гори, со своим заказом и со всей "Тентакулой" вместе. Когда-то давно, когда он только появился в Лютном, Брэйди ненароком попытался провернуть что-то вроде поджога здесь - Гектор был недоволен. Не будет и сейчас, но какой спрос с кучки пепла?
Забавно думать патетичные мысли и при этом не чувствовать надрыва. Не на полную катушку, не так, как могло (должно) было быть. Брэйди чуть усмехается этой мысли, буквально уголком губ. Он когда-то так хотел спокойствия. Готов был ходить по тибетским козьим тропам, если потребуется; готов был называть Дэвина сенсеем, если тот бы того захотел. Но не потребовалось - и не... Брэйди не видел Дэвина с того вечера, с того прощания на крыльце - по крайней мере, не говорил с ним. Без него было сложно справляться, но с ним было бы неправильно. После тех слов, что сказал ему Уэйд... Брэйди не знал, не давал себе задумываться почему, но ощущалось - неправильным, и он избегал встреч, а Дэвин со свойственной ему проницательностью не настаивал. А ещё он никогда бы не одобрил того, как именно Брэйди выбрал справляться - и это было второй причиной.
Брэйди смотрит на Уэйда. Вот оно, всё его счастье, всё его горе, вся его обсессия, вся его обречённость - всё в одном человеке, прямо перед ним. Невысокий рост, строгая мантия, и глаза эти - голубые-голубые. Синие в тусклом свете. Мерлин, станет ли хоть когда-нибудь легче?
Уэйд меж тем делает то, что он делал весь этот месяц - отвечает коротко и разворачивается, чтобы уйти. И Брэйди почти делает то же, что делал весь этот месяц - отпускает его, - прежде чем до него доходит весь смысл сказанного и подразумеваемого.
Уэйд пришёл сюда, чтобы перехватить клиента, заполучить заказ себе. Он не станет этого делать теперь, из принципа, потому что конкурентом оказался он, Брэйди. Но его магазин по-прежнему в жопе, и они всё ещё не нашли помощника (Брэйди следил), и он не мог позволить себе расшвыриваться сделками так просто, он что, идиот?!
Поэтому Брэйди делает то, что мечтал сделать весь этот месяц и ни разу себе не позволял - он ловит его за локоть.
- Стой, - голос внезапно перехватывает, Брэйди откашливается. - Мы оба знаем, что тебе это нужно. Твоему магазину. Подумай хотя бы об Эд и засунь свои принципы в жопу. Можешь забирать сделку себе... ну или сыграть в благородство и разделить заказ.
Слова могли бы звучать зло, но зелье - и они не звучат. Брэйди мог бы иметь на них право, но он теперь даже не друг - и он не имеет. И знает, что давно перешагнул все дозволенные границы, поэтому разжимает пальцы, запоздало убирая руку с локтя. Ладонь горит от прикосновения как обожённая, а Брэйди с некоторых пор есть с чем сравнивать.
- Дело твоё.
И стоя в этом коридоре, покачиваясь с пяток на мысли и руки от греха подальше убрав в карманы, Брэйди сам не знает, чего хочет больше: чтобы Уэйд послал его, с предложением или без, оставил одного - или чтобы согласился на совместное предприятие, хотя бы только на этот раз.
Первое было бы честнее, второе... второе было бы больнее, но кого он обманывает - нет ни одного сценария в этой ситуации, где он не захочет вскрыть себе грудную клетку консервным ножом, если вдруг случайно затянет с дозой.
Но он не затянет. А Уэйду действительно нужна помощь. "Не твоя." - "Заткнись!". И вдвоём, рядом с бывшим парнем ему будет куда как более неловко, наверняка. Поэтому:
- Ладно, считай, ты выиграл в гляделки, я моргнул. Удачи со сделкой!
И растягивает губы в улыбке на прощание.

Maybe in another life
Everything worked out alright
And things that made this harder passed us by
But there's no bad dream to wake up from
Know I got it bad when it's the morning
And you're all that's on my mind

Голос Уэйда ударяется ему в спину, и Брэйди замирает.
— Только ты, блядь, не смей бросать меня.
И, о, какая ирония, какой выбор слов. На секунду-две ему кажется, что Уэйд это не о сделке - о них, и вместе с ним останавливается его дыхание, кажется, даже его сердце. Прежде, чем звучит продолжение фразы и он отпускает надежду с выдохом, он успевает увидеть её именно тем, чем она была - надеждой. Конечно же, пустой. Ванильной. Глупый, глупый Брэйди. Ему бы ещё с того холодного утра на лестничной клетке уяснить, что это не голливудское кино, а если и оно - они с Уэйдом точно не главная пара, так. Трагичные персонажи-геи второго плана. Для таких редко припасён хэппи-энд. Он достаточно времени провёл, обманывая себя и видя, как обманывает себя он, чтобы позволять себе такие глупые остановки сердца.
Он поворачивается к Уэйду, опять улыбается своей резиновой улыбкой, потому что это лучше, чем та постная разбитая мина, которая стоит у него по дефолту эти дни.
- По-братски, конечно. Отлично.
Ничего отличного, отвратительно, никогда. Никогда больше. Это осознание приходит внезапно, но - они так долго играли в "только бро" и "просто лучших друзей" даже тогда, когда это было уже откровенно тупо и вызывало сомнения в их эмоциональном развитии у большинства окружающих, что теперь... Нет. Брэйди больше не хочет играть в это никогда. Он готов лечь и умереть за этого человека здесь и сейчас, но он не будет ему братом, не будет ему просто другом. Не сможет. Прости, Уэйд. Я отвратительно слабый мудак, и вряд ли тебе это на самом деле нужно.
Но сегодня - хотя бы сегодня нужно, поэтому:
Шутливый жест на дверь.
- Пройдёмте?
Он стучит костяшками о дерево, выжидает немного и заходит в комнату. Несмотря на всё, и на то, что это, выходит, их last hurray, Брэйди спокойнее оттого, что он чувствует присутствие Уэйда за своим плечом.
- Извините, джентльмены, - громко говорит он трём неприметным волшебникам в дорогих чёрных мантиях. - Я с партнёром.
И, о, какая ирония, какой выбор слов.

Как Брэйди и предполагал изначально, эта троица - лишь представители заказчика. Они сперва отчего-то не очень рады представлению им Уэйда, переглядываются и читают что-то во взглядах друг друга, но, в конечном итоге, кивают, соглашаясь. И предлагают - не товар, но - портал в поместье заказчика. Немного не то, к чему Брэйди готовился. Потенциальных товаров много, поясняет один из мистеров, представившийся Смитом. Хозяин хотел бы, чтобы вы осмотрели их все, провели оценку. Что ж...
Брэйди также обменивается взглядами - с Уэйдом. Тот выглядит настороженным, но вмеру. Никакого "валим отсюда". Брэйди с ним солидарен. Он поворачивается к мистерам, кивает, протягивая ладонь, и... одновременно, стараясь не_думать об этом, берёт Уэйда за руку, крепко сжимая пальцы.
Прости, родной.
Но он не хочет его потерять... где-то между Ирландией и Уэльсом, или где бы то поместье ни находилось.
На ладонь опускается холодный металлический предмет - кажется, удила, - и Брэйди сжимает его тоже. Мистер Смит считает до десяти. На счёт "один" их с Уэйдом затягивает воронкой портала.

Угх, порталы...
Удобный, всё ещё один из самых удобных способов перемещения: держись крепко и никаких больше условий, даже маггл справится. И никакой угрозы остаться без уха или куска ноги, если перемещался не в идеальной физической/психологической кондиции. Единственный минус, подчас весомый - вертиго после. И тошнота. Не у всех, но у того, кто только что опять налакался зелий, а в ходе дня так и не нашёл аппетита на еду - точно. Брэйди отпускает удила, позволяя им с громким клацаньем упасть на дорогой паркет, отпускает Уэйда, и, пошатнувшись, наклоняется, упираясь руками в колени, вдыхая через нос, выдыхая через рот, выжидая, пока чёрные точки перед глазами перестанут предательски мельтешить, а коктейль из снадобий и желчи вернётся из горла обратно в желудок.
- Мистер Брэйди, - раздаётся откуда-то сверху жизнерадостный голос с сильным славянским акцентом. - Паршиво выглядишь!
"О, эти русские и их тактичность", думает Брэйди и лишь затем понимает, что вообще-то узнал владельца. Поднимает голову, выпрямляясь, видит представительного мужчину средних лет в роскошном цветастом костюме, лениво спускающегося по главной лестнице навстречу к ним, и мысли об особенностях менталитета тут же сменяются коротким: "О нет".
Озвучивать это он, впрочем, не собирается.
- Добрый вечер, мистер Распутин. Спасибо за приглашение!
Богдан Распутин. Из русских нуворишей или семьи таковых; заработав дурную славу на родине, перебрался в Соединённое Королевство и тратил деньги так, как будто перед отъездом грабанул государственную казну. Любит броскую роскошь, власть, красивых девушек, красивых лошадей и артефакты. На удивление разбирается в последних. Имеет отличную коллекцию вывезенных из России почти что музейных экспонатов - с поправкой на то, что черномагических. Хранит их за стеклом, под охраной защитных заклинаний, в полу-освещённых залах, и говорят, что сам не помнит, сколько богатств на самом деле имеет.
Брэйди очень надеется, что последний слух - правда. Почему? О, да потому что он уже бывал в этом доме. Не далее как в феврале. И одну бесценную безделушку из этих богатств как-раз таки умыкнул, бесцеремонно навесив на неё ценник и толкнув страстно желавшему её коллекционеру - дешевле, чем мог бы, но они с Виви в то время и так месяц сидели почти без заказов и уже начинали голодно поглядывать на Мадам Сатану (и она на них - тоже, что было страшнее).
В общем, прямо сейчас, Брэйди уповает на Мерлина и уговаривает себя, что даже если владелец особняка и заметил пропажу, то соединить все точки всё равно не сможет. И обратился с предложением именно к нему, потому что он хорош. Только и всего. Никакой вендетты.
- Ничего, ничего, - Распутин подходит ближе, совсем близко, хлопает его по спине. От него разит крепким одеколоном, и Брэйди снова мутит. - Тоже не люблю порталы. Хочешь выпить? Нет? Ну ладно. - Он переводит взгляд на Уэйда. - Это твой друг? Мистер... Дурсль, кажется? Слышал.
Прекрасно, и о Уэйде он слышал. Брэйди пытается понять, плохо это или хорошо, и не преуспевает.
- Ну что, сразу к делу? Мне тебя рекомендовали. Говорят, ты не завышаешь цен, надёжный парень. Хочу, чтобы ты оценил несколько вещиц. Недавно получил из России... Ну что ты? Пойдём. Они у меня в подвале.
Брэйди уже следует было за ним, но на этих словах тормозит. В подвале?.. Возможно, новые поставки он действительно держит там, но... Но в прошлый раз он проник в дом именно через подвальное окно и не пропустил бы склад. Это было почти год назад, и всё же... Интуиция трезвонит: что-то не так.
Он оборачивается на Уэйда, смотрит растерянно, пытаясь отсигнализировать всю свою неуверенность и опасения. И замечает, что за спиной у Уэйда уже материализовались щитом, преграждая пути к отступлению, мистеры из VIP комнаты.
Как здорово. Может, отсюда ещё и аппарировать нельзя? Мерлин, пожалуйста, пусть это не будет ловушкой.
Между ловушкой сейчас, здесь, с Уэйдом и необоснованной паранойей Брэйди без сомнений выбирает паранойю, заверните две, пожалуйста!

Когда-то, шесть лет назад, когда Уэйд и Брэйди только начинали свой скользкий путь на социальное дно и вершину пищевой цепочки Лютного переулка, их решение работать сообща чуть не стоило им едва начинающихся карьер и, потенциально, голов. Брэйди не знал, какой разговор прошёл в кулуарах лавки "У Кобба и Уэбба", но лично его натыкали носом, как котёнка в лужу мимо лотка, после третьей или четвёртой совместной вылазки с Дурслем. Разумеется, начальство узнало. Разумеется, было недовольно. Какого чёрта он кооперируется с прямым конкурентом, когда может (и должен!) соперничать с ним за добычу? Если бы он действовал один и не цеплялся с никому не нужными здесь гриффиндорскими принципами за идею о дружбе, магазин бы получал вдвое больший куш. Ему нужно перестать. Иначе - выход по-прежнему там же, где и вход, и он, Гилрой, всё ещё достаточно зелен, чтобы, вышвырнув его, схватить с улицы первого попавшегося малька и иметь 70% шанса, что найдётся помощник и агент не хуже прежнего. Борджин и Бёрк преувеличивали, конечно. То есть, преуменьшали - его способности и значимость. Брэйди уже успел собаку съесть (не Дурсля) на их методах психологического давления под названием "унижай и властвуй" и потому не принял к сердцу. Почти. Его сердце всё-таки всегда имело склонность к чрезмерной чувствительности не по делу, заводской брак.
Но вовсе не его чувствительность решила вопрос в их пользу тогда - чай, Лютный, а не Общество Бедствующих Волшебниц. Причина, по которой Брэйди удалось убедить начальство в правомерности их совместных с Уэйдом Дурслем экспедиций, была простой как два кната: он честно пересказал весь ход операции. И последующей. И той, что следом за ней. Видите, подчеркнул Брэйди. Если бы не Уэйд, мне не досталось бы и половины улова. Если бы не я, Уэйд ушёл бы ни с чем. Мы хороши и по отдельности, но гораздо лучше вдвоём. Я чувствую то, чего не чувствует он. Он замечает то, чего не замечаю я. Мы дополняем друг друга. Мы доверяем друг другу. В Лютном подобное - огромная редкость, неужели вы захотите таким разбрасываться?
Спойлер: они не захотели.
И Брэйди... любил каждую из охот, на которую они отправлялись вдвоём; предвкушал любую опасность, если они могли встретить её спина к спине. Со временем возможностей становилось всё меньше: Уэйд почти не вылезал из магазина, занимаясь теперь уже не столько добычей артефактов на продажу, но непосредственно их сбытом и организацией и учётом и... Всем, на самом деле. С помощью Эд, но - всё равно не до приключений. И тем не менее, когда вдруг случалось, даже после длительного перерыва, разделить экстаз погони на двоих, становилось очевидным, что их партнёрство, их единство, их слаженность - не то, что могло заржаветь со временем. Один раз научившись плавать, поплывёшь и через пятьдесят лет. Тут тот же принцип. Только дело не в навыке, а - именно что в доверии. Они доверяли друг другу, но также - шестому чувству друг друга. Если один посылал сигнал: "Дело пахнет палёным" - второй всегда брал на заметку. Если оба чуяли запах гари, операция сворачивалась немедля. Негласное правило, здравый смысл с опорой на инстинкты, - оно спасало им жизни не раз и не два.
Но что же сейчас?..
Брэйди видит - чувствует, почти осязает - Дурсль тоже на измене. Профессионал, поэтому не заметить чужому глазу, но Брэйди и не чужой. Он считывает все нюансы его микромимики - поджатые губы, чуть сведённые брови, острота в глазах. Напряжённые плечи, под мантией, совсем чуть-чуть.
И Дурсль встречает его взгляд. И он должен, обязан понять, что именно Брэйди пытается передать ему без слов, всегда понимал! "Я боюсь, что дело может быть нечисто, и ты думаешь о том же. Уносим ноги, пока можем?". Брэйди ждёт от него ответа - сигнала, действия, жеста.
Вместо этого Уэйд обрывает зрительный контакт, и проходит мимо, не смотря на Брэйди, вслед за Богданом в подвал. Брэйди остаётся стоять, где стоял, ещё пару секунд, пытаясь разобраться, что только что произошло. Это он неправильно понял Уэйда? Это Уэйд неправильно понял его? Наверное, показалось. Оклик из подвала - Брэйди смеривает недоверчивым взглядом трёх истуканов и получает три нечитаемых взгляда в ответ.
И наконец спускается в подвал вслед за Уэйдом и русским коллекционером.
Он почти верит в то, что в этот раз чуйка его обманула - и знание мимики Уэйда тоже. Собрание артефактов в подвале кажется впечатляющим и достойным внимания любого оценщика.
Вот только кажется - ключевое слово.
Брэйди поворачивается к Богдану за уточнениями и встречается лицом к лицу с захлопнувшейся дверью. Как в случае с молнией и громом, звук отчего-то докатывается до него с опозданием; лязг опустившегося засова звучит оглушающе громко. И следом - тишина. Брэйди слышит только стук собственного сердца, и дышит всё чаще и чаще, и-
Это глупо, но он бросается на дверь:
- Эй! Эй, какого хрена!
Он знает, даже врезаясь в неприступное дерево, пиная его ещё и ещё раз, для верности - это бесполезно. Алохомора и парочка заклинаний посложнее - бесполезно тоже. Случайность - это всё, что угодно, но не пропавший клиент и не испарившаяся коллекция и не опущенный засов - точно не всё вместе. Но он в прострации, и он начинает злиться, и он начинает паниковать, и вот это совсем ни в какие ворота: этот его микс никак не выдерживает испытания практикой.
Отстав от двери, Брэйди поворачивается к Уэйду и вдруг, вот так просто, по одному его лицу, понимает. Ему не показалось, Уэйд подозревал неладное тогда. И он видел, что Брэйди подозревает тоже. Но он выбрал проигнорировать это. Почему? О, что же может быть проще. Уэйд просто больше ему не доверяет.
Из Брэйди вырывается горький смешок, он качает головой, проходит мимо Уэйда, заворачивая к единственному окну - у самого потолка. Оно кажется таким же, каким и было, но - он встаёт на цыпочки, протягивает руку и тут же отдёргивает её: его как прошивает лёгким электрическим зарядом. Разумеется, зачаровано.
Он оборачивается к Уэйду.
- В это окно я влез в прошлый раз, когда спёр у него статуэтку индийского слона. Очень надеялся, что он не заметит, я не оставил следов. Кроме пропажи слона, конечно, - он невесело фыркает и избегает смотреть в глаза Уэйду. Это снова слишком сложно, особенно теперь, когда кристалльно ясно, что их союз не работает в больше, чем одном смысле. - Видимо, заметил.
Останавливается, натыкаясь на мысль, на необходимость пояснить, которая никогда не понадобилась бы им прежде, но очевидно нужна сейчас - и всё-таки заставляет себя поймать взгляд Уэйда, когда говорит:
- Честное слово, я не знал, что клиент - он! Клянусь, я бы не втянул тебя в такой риск.
Потому что, какая новость, проёб снова с его стороны. Это снова его проблема. Уэйд снова вынужден переживать последствия, искать решения, как будто у него мало своих.
Брэйди опять слышит своё сердце - слишком громко, в ушах, и слишком часто, и не панику, но глухое отчаяние на подступах, и, пытаясь отвлечься, а заодно - найти решение раньше Уэйда, хоть как-то оправдать себя, оглядывается по сторонам, лихорадочно шаря глазами. Подвал почти пуст, но - не полностью. В углу, в густой тени - как будто несколько ящиков, поставленных один на другой, закрыты тёмным тяжёлым покрывалом. Брэйди решительно пересекает гулкое пространство подвала стуком каблуков своих туфлей и сдёргивает покрывало за край, отбрасывая его в сторону. Оно нехотя поддаётся.
Перед ним - перед ними с Уэйдом - действительно коробка, на которой - ларец. Вынимая из кармана, не глядя, защитную перчатку, Брэйди натягивает её на левую руку и осторожно открывает крышку.
- Эй, глянь. - Уэйд послушно подходит ближе и встаёт рядом. - Ничего не понимаю... Эта штука, она... ценная, - Брэйди вертит штуку, дамскую пуанту, отлитую из золота, так и эдак. Уэйд достаёт палочку, Брэйди тянется за свой, но пальцы натыкаются на что-то мягкое и живое, и Брэйди одёргивает руку, резко поворачиваясь. И замирает.
Отброшенное им покрывало медленно поднимается с пола, всё выше и выше, наконец повисая над ними как штормовая волна, как грёбаный девятый вал. Брэйди никогда раньше не встречался со смеркутом, но он вспоминает известную байку о Селестине Уорлок, её будущем муже и коварном занавесе, и понимает - это оно. Но озвучить успевает только:
- Уэйд, беги.
Прежде чем чёрная волна падает на них сверху.

Опасность первым замечает Брэйди, осознаёт Брэйди, но реагирует быстрее - Уэйд. Это Брэйди понимает уже апостериори, потому что когда их накрывает единомоментно душащей осязаемой тьмой, сознание его как будто отключается; плотная как-будто-ткань закрывает ему нос и рот, не даёт дышать, он не может дышать, и это всё, о чём он может думать, не впадая в панику, но как будто выпадая из собственного тела и -
Ткань подаётся назад, давая доступ к кислороду, и кто-то резко оттаскивает его за руку.
Уэйд.
Брэйди делает жадный вдох и закашливается: в его горле - вековая пыль и запах мёртвых мошек. Уэйд уже наизготове, палочка поднята, взгляд расстерян, но сфокусирован и твёрд. Брэйди тоже выхватывает палочку, старается включиться в происходящее, закрывает глаза, вдох-выдох, открывает их и отвечает смешком на предложение Дурсля:
- Или не замешкается и слопает сначала одного, потом второго. Хочешь помочь ей с раздельным питанием?
Но сколько бы он ни язвил, ему нечего предложить в ответ. Он пытается вспомнить, чего именно боится смеркут, а вспомнив, с досадой чертыхается:
- Против этой дряни помогает только Патронус, чтоб её!
Который ни он, ни Уэйд не смогут создать, не смогли бы, даже будь они в стократ счастливее, чем сейчас.
Дрянь, тем временем, кажется, не особенно довольна тем, что её ужин отбежал от неё уже почти на другой конец подвала - но подвал или, по крайней мере, это его помещение не особенно велико, и дистанция между ними и опасно шуршащей тряпкой снова начинает сокращаться. Когда она замирает в метрах трёх от их ног, не поднимаясь во весь рост, но набухая, как шатёр, Брэйди знает, что случится с секунды на секунды - она бросится на них, и в этот раз им, возможно, не повезёт вырваться так просто.
Он не знает, зачем опускает руку в карман - инстинкт, не иначе, приобретённая недавно, но прочно привязавшаяся жалкая привычка - искать спасения в склянках. Стоп. Склянки. Что-то щёлкает у него в голове, и он вспоминает.
Достаёт из карманов модной своей шубейки два пузырька, затем ещё два - один пустой, с острыми боками, другой такой же, полный, с зелёной жидкостью внутри. И два круглобоких, матовых. Взрывательные зелья-бомбочки. Брэйди думает о том, что мог случайно перепутать одну из них со своим оперетивом тогда, в коридоре, и немного истерично смеётся.
А затем поднимает голову точно в тот момент, когда чёрная волна вновь раззявливает свою пасть, и швыряет бомбочки прямо в неё, одну за одной. И тут же хватает Дурсля за рукав, закрывает собой, заставляя пригнуться - это куда быстрее, чем тратить время на слова.
Смеркут мягкий, стеклу не обо что разбиться, но Брэйди рассчитывает на то, что его жадность заставит его раскусить подношение, попробовать на вкус - и понимает, что сделал верную ставку, когда буквально через пару мгновений слышит у них за спинами два небольших взрыва.
Он оборачивается: покрывало лежит поверженным посреди комнаты, слабо трепыхаясь; в его недрах - раскуроченная и тлеющая по краям дыра. Брэйди становится его немного жаль... Но то ли его, то ли Дурсля всё ещё потряхивает, и если бы не эти бомбочки, если бы не быстрая реакция Уэйда в первую атаку - они были бы уже мертвы и переварены. Их ему жалко больше.
Снова знакомый звук - железной щеколды, на этот раз отпираемой. Дверь открывается, и внутрь заглядывают двое - не Богдан, но его прихвостни, безымянный и мистер Смит.
- Вы что здесь устроили? - имеет наглость спросить Смит, имеет наглость выглядеть возмущённым. - Сидите тихо, а то...
- А то что, блять, - голос Брэйди звенит и ходит ходуном, когда он отпускает Дурсль и медленно поднимается на ноги. - А то вы, блять, нас с дементором в следующий раз запрёте? Вы совсем охуели?!
Моргнуть не успел - а уже повис на лацканах у Смита, держа его за грудки. Тот ошарашенно моргает ему в ответ, но удивление его напарника заканчивается быстрее, и в горло Брэйди утыкается волшебная палочка, словно пытаясь нащупать сонную артерию.
Брэйди нехотя отпускает лацканы мантии, поднимает руки и делает шаг назад, но не успокаивается ни разу.
Он не знает, почему его так колотит, хотя погодите, вот: одна грёбная статуэтка, одна грёбаная ничтожная ошибка почти год назад - и сегодня Уэйд Дурсль мог умереть.
Из-за него.
И из-за тех, чьей потрясающей идеей было припугнуть пленников сраным смеркутом!
Себе он попробует открутить голову потом, в личном порядке, а вот им горит желанием попытаться уже сейчас.

Секунда - и тот, кто угрожал ему, обездвижен.
И на то, чтобы осмыслить произошедшее, Брэйди даётся едва ли больше: слова Дурсля, его кипучая, почти осязаемая, такая знакомая ярость за него парализует, заставляет чувствовать слишком много, настолько, что если Брэйди позволит себе не осмыслить, но прочувствовать эту секунду, он опустит палочку и останется на месте и ничего не сможет сделать, только думать о том, что потерял. Вместо он врёт себе. Врёт, как не позволял себе все эти долгие недели - не словами, но чувствами. Усилием воли стирает всё произошедшее с ними в начале октября, закрывает ладонью то, что ждёт его одного впереди; забывает о прошлом и будущем. Здесь есть только он и Уэйд, они вдвоём, вместе, как в старые добрые, как всегда, как и должны быть. За этим ощущением не нужно лезть далеко, вот оно, в самом центре его сердца, сколько ни глуши зельями и ни выкорчёвывай, что сорняки. Брэйди верит этой лжи за первую половину секунды, наполняясь каким-то восхитительным восторгом, и пьяно-сумасшедше улыбается, глядя на Дурсля. После чего поворачивается и, пока Смит непозволительно мешкает, выхватывает палочку и кидает в него "Экспеллиармус!".
Пас совсем простой, но от внимания Брэйди не ускользает, как схватывает от напряжения мышц руку уже привычной неприятной болью заживающей раны, как мажется прицел; он не промахивается мимо цели только потому, что та занимает собой половину дверного проёма. Но не промахивается же - так что живём! Волноваться сейчас нет времени, так что Брэйди отметает все тревоги в сторону, ухмыляется Дурслю, снова, потому что, дружище, мы снова делим приключение на двоих, делает шаг к помощнику Смита и с видом балующего чёрта легонько толкает его в лоб, заставляя упасть назад, как подрубленное деревце.
За порогом, куда с палочкой наизготове выходит Брэйди, нет Богдана, зато есть распластавшийся на полу Смит, тянущийся за отлетевшей палочкой. Брэйди покрывает расстояние между ними в два счёта и отшвыривает палочку ногой, пихая затем ей же Смита в плечо, заставляя перевернуться на спину, прижимая его к земле. Зависает над ним, глядя в бледное немолодое лицо, зачем-то отмечая расстрёпанные теперь, блёклые волосы.
- Я не думаю, дружочек. - Палочка поднята и направлена в лицо Смиту, чтобы у того не было соблазна выхватить её из его рано расслабившихся пальцев. - Как-то не очень хорошо получилось, не находишь? Ваш хозяин не очень гостеипримен. Позвал и -
Смит оказывается умнее, чем Брэйди рассчитывал, - просто "чем Брэйди" и точка, - потому что вместо того, чтобы дожидаться конца глумливой речи победителя, или, там, пытаться перехватить его палочку, он просто хватается руками за щиколотку Брэйди, прижимающего его к полу, и резко дёргает вверх и от себя, подбивая его вторую ногу своей, лишая опоры. Брэйди может оценить эту последовательность уже только постфактум, когда вдруг из позиции стоя внезапно оказывается в полёте, а затем всей спиной и черепушкой прикладывается об пол. Удар выбивает из него весь дух, но не палочку - за неё он держится крепко, даже пока считает звёзды перед глазами. Смит чертовски зол и мстительная тварь, это Брэйди понимает, когда чувствует острую, до слёз, боль в правой руке, на которую кто-то от души наступил ботинком, а затем его приподнимают за грудки, и кулак врезается ему в скулу, и в нос, и ещё раз, и ещё. От боли в многострадальной руке звёзды, как ни странно, рассеиваются, и между ударами Брэйди видит, куда бить, но не доверяет себе и палочке, поэтому делает то, что может - лягает Смита изо всех сил куда-то в область паха, отбрасывая от себя назад, и лишь затем всё-таки кидает в него незамысловатым пасом Ступефая, прикладывая усилие, чтобы не промазать мимо. Это больно, чертовски больно, рука горит огнём, и Ступефай приходится повторить трижды - помогает только то, что Смит остался без палочки вовсе.
Когда тот наконец замирает, недвижимый, на полу, Брэйди ошалело оглядывается и открывает для себя, где был Дурсль всё это время и чем занят: так-то, прихвостней Богдана с самого начала было трое. Не просто секретарей, отправленных уладить формальности и заманить добычу, как ясно теперь, а его боевую силу тоже. На случай, если добыча заартачится. В маггловском мире на месте этих троих были бы качки-мордовороты, мастера рукопашного боя, чёрный пояс белой подвязки, тату синего бриллианта… а нет, подождите, это уже из книжки. В магическом же мире - это трое мужчин облика канцелярских крыс, больше похожих на работников Министерства, чем на что-то физически угрожающее. Но в том и обманчивость магии: чтобы уметь надрать зад с её помощью, совсем необязательно выглядеть так, как будто ты можешь это сделать.
Тощий зад Брэйди, конечно, чуть не был бережно вручён ему без помощи палочки вообще, но так он и нарывался, и не думал, и вообще как обычно, только хуже. Тогда как у Дурсля с Третьим - настоящая дуэль, всё как положено. И… Кажется, Дурсль её проигрывает. Он очевидно устал, Брэйди видит это, тогда как по Третьему это незаметно, что значит - его следующее движение может стать ошибкой, в обороне или нападении. А Брэйди - вот он, его преимущество, какое-никакое: с разбитым носом, с горящей рукой, но на ногах и с палочкой в подрагивающих пальцах. Он сможет ему помочь.
Третий теснит Дурсля из центра зала, но сам оказывается прямо в сердце соцветия, собранного из светлого дерева в паркетной мозаике на полу. Брэйди поднимает голову - ровно над головой Третьего, только в метрах трёх над, висит огромная, сверкающая как тысяча солнц, люстра. Не электрическая, конечно, но и не из свечей: у магов нынче, несмотря на предвоенные настроения, всё ещё не успела пройти мода на а la muggle, и потому здесь - дюжины наполненных магическим светом хрустальных лампочек, почти как настоящие. Очень красиво. Но Брэйди думает не об этом, а о том, что эта люстра - большая, а потолок на ней, где крепится крюк - ещё больше, и мимо него он точно промахнуться не должен.
Пытаясь не пропустить момент и стараясь не отвлекаться на звуки выкрикиваемых заклинаний и прилетающих в предметы интерьера лучей смерти (или остолбенения), Брэйди вскидывает руку наверх и резким росчерком делает нужный пас для Редукто - точнее, хочет, но боль в предплечье на мгновение ослепляет, и на нижней черте рисунок сбивается. Открывая глаза через секунду от оглушительного грохота и звона, Брэйди понимает, что зажмурился и что прижимает руку к груди, чуть ли не баюкая. Тупой, тупой, но у него же - получилось?.. Люстра на полу, точнее, её раскуроченная форма, стекло вокруг, и рядом с ней лежит… Дурсль.
Брэйди холодеет.
Тишина в его голове звенит всё громче и едва ли лишь от взрыва.
Не чувствуя ног, он идёт к распростёртому на усеянном осколками полу телу, падает на колени рядом, неверными руками зачем-то хватает за мантию, смотрит в бледное лицо, боится боится боится больше всего на свете боится проверить пульс.
Как будто издалека, ему чудится чей-то смех.
Он - не преимущество Уэйда Дурсля.
Он - его поражение.