МОРГАНА АСТРИД ЭЙВЕРИ
Morgana Astrid Avery
| ВОЗРАСТ: 22 года (15 августа 2005 год). |
ИМУЩЕСТВО
Волшебная палочка: сердечная жила дракона, осина, 11 дюймов.
Средство передвижения: аппарация (большую часть времени), летучий порох.
Домашние животные: низзл по кличке Мерлин, почтовая сова Марс.
ИСТОРИЯ
Родители: Уоллис Эйвери (Wallace Avery) – отец (поддерживал идеи Лорда, но метки не носил, а после окончания войны на него не смогли собрать достаточно доказательств), мертв; Линнея Эйвери (дев. Лундстрём) (Linnéa Avery (nee. Lundström) – мать, светская дама, занимается семейным бизнесом.
Братья/сёстры: Джералд Эйвери (Gerald Avery) – старший брат, унаследовал семейный бизнес.
Род Эйвери корнями уходит глубоко в историю, и всю родословную знают разве что представители этой уважаемой фамилии, ведь для них семейное наследие имеет огромное значение. Остальным же достаточно помнить, что они числятся среди тех самых двадцати восьми чистокровных, что некогда были собраны в единый список. Благозвучная фамилия скрывает под собой не менее благородных представителей, воспитанных в лучших традициях чистокровных семей. Прекрасные манеры и доброжелательные улыбки на лицах Эйвери порой сбивают с толку, ведь все ожидают увидеть привычный аристократический снобизм. Но, как это часто бывает, внешность обманчива; пусть представители данной фамилии и выглядят достаточно безобидными (по прошествии многих лет после войны), таковыми они все-таки только кажутся.
Вторая Магическая война оставила свой отпечаток на судьбах многих волшебников Британских островов, и Эйвери не были исключением. В теперь таком далеком 1998 году Уоллис Эйвери был молод и амбициозен, а потому просто не мог оставаться в стороне от разворачивающихся у него на глазах событий. К тому моменту он уже был женат – отец нашел ему в Швеции чистокровную невесту, талантливую ведьму и настоящую красавицу. Линнея, имея схожие взгляды относительно чистоты крови, все-таки была не настолько вдохновлена политикой Волдеморта, но вынужденно следовала за мужем, впрочем, не особо сильно переживая на этот счет. Если Уоллиса всегда привлекали политические игры, то его жену больше интересовало предпринимательство, именно поэтому, узнав, что семейство, в которое она вошла, занимается продажей артефактов (вполне легальной, стоит заметить), молодая миссис Эйвери тут же поспешила войти в дела семейного бизнеса.
Война и ее последствия настигли отца и брата Уоллиса – они оба носили метку и были приговорены к заключению в Азкабан, выбраться откуда было почти невозможно. Сам же мистер Эйвери тогда избежал заключения – прямых доказательств его вины не было, однако вовремя всех тех разборок Эйвери потеряли большую часть своего состояния. У разбитого корыта они остались едва ли – родовое поместье по-прежнему было при них, но о том количестве денег, что некогда числилось на их счете в банке, теперь можно было лишь мечтать. Позор, что лег на их фамилию после окончания войны было стереть еще сложнее, чем снова разбогатеть; именно тогда в жизни некогда счастливой и образцовой семьи Эйвери и начинается черная полоса.
Тем не менее, несмотря на свое незавидное положение в обществе и финансовые трудности, молодожены не отказываются от рождения наследников. Они надеются, что их детям удастся вернуть их фамилии былое величие. Так, спустя два года после военных действий родился Джералд, ставший впоследствии единственным и сыном, и наследником. Еще через пять лет Линнея родила второго ребенка, кем и стала Моргана – любимая дочь семьи Эйвери.
С самого детства дети находились рядом, по крайней мере, до поступления Джералда в Хогвартс. Мальчик, довольно быстро ставший самостоятельным, считал своим долгом присматривать за сестрой – поначалу она ужасно громко ревела и капризничала, но парнишка мужественно терпел стенания малышки Мори, точно зная, что он здесь старший и непременно должен помогать матери. Стоило Моргане подрасти, как брат начал таскать ее в сад их поместья, откуда они оба приходили все вымазанные в пыли и с подранными коленками, но безумно счастливые.
Первые пять лет жизни Морганы прошли, словно в сказке – они всей семьей жили в своем поместье, рядом всегда был брат, матушка и угрюмый отец. Сейчас Мори понимает, что с ним тогда происходило и что он переживал, но тогда ей казалось, что все идеально. Но вся эта красивая реальность пошла трещинами спустя буквально пару месяцев после пятого дня рождения Морганы. Когда мать с детьми отправилась за покупками в Косую Аллею, глава семейства, не выдержав всего давления, позора и финансовых трудностей, повесился в собственном кабинете. По возвращении домой дети стремглав бросились в личные комнаты родителя, где и увидели его бездыханным – для Морганы и Джералда (который, впрочем, пытался сохранять мужество) это стало самым жутким воспоминанием из детства, забыть которое они не могут до сих пор.
После смерти Уоллиса все заботы легли на хрупкие плечи Линнеи, которая была вынуждена не только заботиться о детях, но и держать на плаву семейный бизнес. Мать воспитывала Джерри и Мори с мыслью о том, что их бедственное положение и смерть их отца – вина всех тех борцов за справедливость. Женщина безумно тосковала по мужу, а оттого и ненавидела любого, кто заикался о свободах и равенстве. Именно из-за увещеваний матери Моргана выросла с мыслью, что маги должны жить сами по себе, а все грязнокровки и предатели крови, что так жаждут общаться с магглами, просто безумны. Младшая Эйвери ужасно скучала по отцу все свое детство и юношество, мечтая однажды стать достаточно сильной и умной, чтобы противостоять этим глупым тенденциям в обществе.
Поступление в Хогвартс стало особым событием для Морганы – у нее наконец-таки появилась возможность куда больше общаться со сверстниками. С детства будучи достаточно смышленой, а к одиннадцати годам и вовсе став по-настоящему умной девочкой, Моргана поступила на Рэйвенкло, чьи сине-серебристые цвета гордо носила вплоть до выпуска. Старший Эйвери учился на Слизерине, что позволило самой Моргане иметь неплохие отношения с представителями этого факультета даже после выпуска брата. Мори прослыла очень умной и талантливой волшебницей, преуспевающей почти по всем предметам; плохо давались ей полеты на метле, например. Но все волшебные дисциплины девушка всегда сдавала лишь на высшие баллы, будучи по-настоящему усердной и сообразительной, ведь она прекрасно понимала, что ей нужно быть поддержкой и опорой матери, чтобы однажды их семья вновь прослыла уважаемой и великой, несмотря на все пересуды в обществе.
После блестяще сданных ЖАБА перед Морганой встал вопрос будущей карьеры. Матушка всегда хотела, чтобы ее дочь, как это сделал сын, приобщилась к семейному бизнесу и занималась международными контактами, пока ее мать отдавала всю себя торговле внутри Королевства. Однако самой Мори такая перспектива казалась не слишком радостной – ее тщеславие требовало чего-то более великого, яркого и отчаянного. Эйвери была еще слишком молода, а потому хотела ринуться в самую гущу событий.
Такую возможность ей предоставил «Ежедневный Пророк». Моргана даже особо и не надеялась, что с ее статейками, которые она пыталась написать, ей светит хоть какая-то работа в издании, однако за столь долгий период сплошных бед и неудач ей наконец-таки повезло. Слог у нее оказался весьма интересным (хотя и «следует немного поработать» – со слов редактора), а подача запоминающейся и привлекающей внимание. Тонны написанных на «Превосходно» эссе и рефератов не прошли даром, хотя и в самом начале ее взяли в качестве пресловутой «девочки на побегушках», приставив к одному из журналистов набираться опыта. Впрочем, Мори, не привыкшая получать от судьбы щедрых подарков, была рада и этому, ведь карьерный рост никто не отменял. А он не заставил себя ждать – младшая Эйвери всегда руководствовалась правилом «если я очень чего-то хочу, то я это получу», а потому сдаваться просто так не собиралась вовсе.
Благодаря своему пробивному и закаленному характеру уже через два года Эйвери получает заветную должность и уже сама пишет статьи, которые позже встречает на развороте Пророка. Мори важно быть значимой, приносить пользу своими знаниями и умениями, ведь их у нее предостаточно, а значит, их непременно стоит применить на практике. Моргана всегда старается раздобыть наиболее горячий материал, из которого может получиться сенсация; порой подобные новости требуют от нее всех умений и хитрости, ведь иногда охота за сенсацией становится по-настоящему опасной.
Моргана жаждет признания, тем не менее, не слишком зацикливаясь на этом, больше отдаваясь самому делу. Она тщеславная, высокомерная и заносчивая ровно настолько, чтобы соответствовать своему статусу дочери великого чистокровного рода. Она всегда объективна в оценке своих сил и возможностей, хотя со стороны и может казаться, будто бы Моргана Эйвери мнит себя лучше всех остальных. Несмотря на отличное воспитание и показную вежливость в присутствии старших, с ровесниками Мори все-таки предпочитает быть проще – ей не чужд сарказм, фривольное общение и издевательские шуточки над друзьями. Она, как и любой молодой и амбициозный человек, жаждет открыть для себя весь мир, но в то же время наслаждаться тем, что происходит здесь и сейчас. Именно поэтому Моргана никогда не упускает возможностей.
Весной 2026 года Моргана сопровождает брата на одно из множества закрытых собраний, где все униженные и оскорбленные после войны чистокровные ностальгируют о былых временах. Обычно подобные мероприятия посещает их мать, но в этот раз она была занята проблемами в бизнесе, а потому ее представителями стали сын с дочерью. Мори, впрочем, быстро стало скучно торчать возле брата и слушать унылые речи аристократов, а потому она поспешила найти себе занятие поинтереснее, в чем и преуспела.
Именно на том собрании Моргана встречает одного из своих сверстников, что сильно меняет ее жизнь, всего лишь пригласив скучающую Эйвери в некую компанию, которая по его же словам «непременно ей понравится». Не найдя повода отказать, Мори решает не упускать такую возможность, в итоге знакомясь с организацией, в чьи интересы совершенно точно не входило мирное сосуществование с магглами. В такой риторике Моргана наконец-то видит надежду; надежду на отмщение ее отца и деда с дядей, которых она так и не смогла увидеть; надежду на лучшее для ее семьи; надежду на справедливость. Идеи единомышленников довольно-таки радикальны и даже опасны, но Эйвери это даже нравится – все самонадеянные борцы за мир во всем мире должны поплатиться за свою недальновидность. Также проникнуться взглядами радикалов ей помогает довольно быстро возникшая симпатия, после переросшая в почти больную привязанность, к Дирку Принцу, лидеру данной группировки. Несмотря на свой холодный и расчетливый ум, Мори всегда была особо подвержена сильными чувствам и впечатлениям – она быстро могла проникнуться какой-то идеей или легко влюбиться в харизматичного человека, после, впрочем, несколько остывая. Из-за своей впечатлительности она нередко попадает в неприятности, хотя ее вступление в группировку Принца едва ли можно так назвать – для Морганы это сродни «особой миссии».
Кровавую ссору Дарлы и Дирка Эйвери переживает с повышенным беспокойством, но все ее волнения сходят на «нет» одновременно с тем, как их лидер идет на поправку. К началу 2027 года Моргана заняла место Дарлы, которая после той жуткой драки, едва не кончившейся летальным исходом для обоих, покинула их группировку.
С тех пор Моргана предана философии, которую продвигает радикально настроенная молодежь, стараясь использовать все свои ресурсы в претворении близких ей идей в жизнь. О своей подпольной деятельности она предпочитает никому из семьи не рассказывать, потому что, во-первых, это большой секрет, конечно же, а во-вторых, ей сложно представить, что может сотворить ее брат, узнай он об этом (матушку и вовсе хватит удар).
Сейчас Эйвери по-прежнему работает в Пророке, отдавая боссу несколько подправленные статейки, чтобы правда о радикальных действиях организации, в которой сама же и состоит, доходила до общественности в том виде, в котором надо им самим. Ее старший брат все еще помогает матери с бизнесом, собираясь вскоре взять все дело в свои руки. А матушка после стольких лет звенящего одиночества, похоже, собирается замуж (и Моргана не уверена, нравится ли ей ее будущий отчим).
СПОСОБНОСТИ И УМЕНИЯ
Сообразительная и находчивая волшебница, обладает холодным умом, пока еще ни разу не подводившем ее в опасных или непредвиденных ситуациях. В Хогвартсе была отличницей почти по всем предметам. Хорошо и талантливо пишет, за счет чего и получила должность в Пророке.
Обладает стандартным набором умений чистокровной леди, но почти не обращается к ним, потому что не слишком любит светские рауты.
Может позаботиться о себе – с голоду не помрет, в незнакомом месте не заблудится, от недоброжелателей защитится. Умеет врать, может в сарказм.
СОЦИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ
Ей противна одна мысль сосуществования с магглами. Она считает это дикостью и проявлением недальновидности – волшебный мир слишком сложен и опасен для простых людей, равно как и мир магглов – для магов. Также ей руководит и личный мотив – она винит слишком мягкотелых волшебников в смерти отца, считая, что чистота крови играет большую роль, но никто не хочет этого понять. К магглорожденным испытывает легкую степень презрения (пока они не начинают вопить о крутости магглов), ко всем остальным отношение довольно положительное, по крайней мере, с виду – в конце концов ее воспитывали быть вежливой. Состоит в радикальной подгруппе «Пни Кружку», поддерживая их идеи.
ИГРОВЫЕ АМБИЦИИ
Устраивать беспорядки со своей радикальной дрим-тим, быть проворным журналюгой, но все еще оставаться леди.
СВЯЗЬ С ВАМИ: | УЧАСТИЕ В СЮЖЕТЕ: посильное (могут быть дикие завалы на учебе) |
Режущий глаза неон бьет изо всех щелей, с каждой вывески кричит громко и яростно, будто бы желая [на деле же надеясь где-то глубоко в душе] призвать всех большой и организованной толпой направиться в сторону мигающей сотнями огней, бесконечно великой и непобедимой, Метрополии. «ОХОТНИК» отливает чистым белым – они здесь в почете; зарплата, говорят, у них высокая, ОС дается по выпуску из Академии, а за каждую сотню им отваливают нешуточную премию. Они, доблестные рыцари в белоснежных доспехах, хранят мир и порядок, отлавливают неугодных, чтят закон. А вот «ЖЕРТВА» – кроваво-красная; мигает с перебоями буквально через вывеску, словно так и задумано, чтобы у каждого второго неона перегорели светодиоды. Смех сам собой срывается с заветренных губ – этот цирк с выбеленными до лоска охотниками и залитыми кровью жертв улицами районов выглядит слишком надуманно и гротескно. Цирк уродов, самый настоящий, и кто здесь выступает в качестве уродов, над которыми все потешаются, – большой вопрос.
Снующие по трущобам офицеры в белом выглядят забавно, они словно нарядились в белоснежные простыни, решив все разом их замарать. Интересно, сколько же Метрополия спускает денег на пошив новой и стирку старой формы? Хватило бы этого, чтобы прокормить бедные районы? «Наверное, хватило бы», – решает про себя Эйлин, пожимая плечами. Она не умела считать деньги, не умела их с умом тратить и, более того, копить. Она талантливо воровала их и тут же спускала на хлеб и необходимые для их старой, холодной квартирки вещи. Деньги никогда не задерживались в ее карманах, буквально в тот же день уже оттягивая карманы торговцев на черном рынке. В последнее время ее все чаще посещали мысли, что было бы неплохо накопить столько, чтобы перебраться поближе к центру – в Аквилоне было всегда достаточно холодно, а с наступлением зимы еще и снег начинал валить. Он, впрочем, почти в тот же день становился похож на грязную жижу, таял и лился по мощеным улицам мерзкой густой кашей. Толку – ноль, но перештопанная десять раз обувь мокла немилосердно, а в доме теплее не становилось. Мысли о переезде тут же меркли на фоне более насущных проблем: что есть, что носить в следующий сезон, где взять лекарства? И все наворованные деньги пришлось бежать сбывать на рынок, где можно было найти и еды, и теплых вещей, и парочку микстур, что были в ходу.
Неон напоминал Эйлин гроздья винограда, что она видела в старых книжках, в которых цвета почти выцвели. Сейчас такими не пользовались – на главной площади, на большом экране всегда показывали, чем живет Метрополия. И там она ни разу не видела, чтобы кто-то держал в руках хоть что-то бумажное. Да если быть честной, здесь она тоже такого не видела – бумага была роскошью, ведь зимой и поздней осенью нужно было как-то топить печи, чтобы не околеть насмерть, поэтому Эйли никому не рассказывала, что у них этой бумаги – целый шкаф. Потом она, правда, жутко себя ругала, но ничего не могла с собой поделать; отчего-то жечь выцветшие страницы в камине было больно до слез. Неоновый виноград поджидал на каждом шагу, норовя побольнее ударить в и так уставшие и воспаленные глаза. Иногда была охота сдаться и вытащить из-за пазухи белоснежную простынь, стоять на площади и размахивать ей в разные стороны, чтобы тебя как можно быстрее заметили и увезли вверх, туда, где возвышалась над всем миром красивая Метрополия со своими чипами слежения, голографическими проекциями и Особым Статусом.
«Если бы я отучилась в Академии, то непременно бы его получила», – сладко думала Эйлин, закусывая губу, – «а потом, после своей первой сотни мне бы дали премию. Ее бы хватило и на еду, и на одежду, и на новую квартиру в центре».
Правда, почти сразу она себя обрывает, не позволяя себе мечтать о сверкающей Метрополии с ее белыми офицерами. И дело даже не в том, что после зачисления в охотники ей, вероятно, придется еще добрые пару-тройку лет не видеться с семьей, а после всю жизнь преследовать кроваво-красных жертв. О Метрополии и форме офицера ей нельзя мечтать хотя бы потому, что она сама – жертва.
Горестно вздыхая, Эйлин остается лишь ступать дальше по мостовой, прячась от зловоний в ворот старой куртки. Солнце, едва различимое сквозь нависшие над Аквилоном облака, неспешно катится к закату. Сегодня ей удалось заполучить неплохую сумму: двадцать серебряных монет и целые три золотых. Здешним богатеям все равно не соревноваться с выходцами из столицы. Если честно, Эйли сама не в курсе, чем они там платят за еду и жилье? Платят ли вообще? Тогда на площади она видела блестящие браслеты на руках лощеных жителей Метрополии – диктор, красивая девушка с небесно-голубыми глазами и кукольной копной русых волос, говорила о новых голографических разработках, чипировании и возможности хранить всю нужную информацию лишь в этой маленькой коробочке на запястье. Эйлин машинально потерла свое, тонкое, с торчащими острыми косточками. Наверное, они и платили этой самой «коробочкой», аккуратно покоящейся на внутренней стороне запястья?
– Эй, мелкая, – догоняет ее в спину, отчего сама Эйлин запинается о выскочивший булыжник на мостовой, бранясь под нос, как их пьяница-сосед, в бытность трезвым штопающий обувь. – Такая маленькая, а знает такие слова, вот умора! – Тяжелая рука с размаху падает на острые плечи, заставляя девушку снова выругаться, но теперь сопроводив брань тычком острого локтя в бок в меру упитанному рыжеволосому оборванцу. Эйлин прекрасно знала, что она вся «маленькая», «острая» и «костлявая», и лишний раз упоминать об этом было совсем не обязательно, но Рыжий, как его и звали все местные ребята, не зная настоящего имени, как будто бы не обращал внимания на то, как Эйлин щетинится каждый раз.
– Остин, – это имя ему на удивление очень шло, родители постарались на славу, когда выбирали его, – сделай одолжение, отвали.
– Снова выходишь «на охоту»? – Заговорщицким шепотом выдохнул парнишка ей на ухо, прежде чем словить очередной локоть в бок. – Да брось, мелкая. О твоем таланте опустошать кошельки по-другому и не скажешь. Собирала бы ты жертв, как бабки по карманам, вышел бы из тебя отличный охотник, – Остин криво улыбнулся, не слишком сочувствуя тем самым кроваво-красным неоновым «ЖЕРТВАМ». Эти самые жертвы были то ли больны, то ли одержимы, но определенно опасны – Рыжий особо не разбирался в сути дела, но одно знал точно: эти психи стали появляться в Метрополии и районах лет двадцать тому назад. Поговаривают, что как раз из-за них районы сейчас и бедствуют.
– Заткнись, – шикнула Эйлин, не желая слушать идиотские рассказы Остина, как тот вновь видел жертв где-то на самой окраине.
– Ладно, не злись, – примирительно произнес юноша, пряча руки в карманы, но все так же продолжая идти рядом с Эйлин. – Не хочешь сегодня на ту сторону? Парни сказали, что нашли что-то крутое. А, и за Стеной лежит настоящий снег, прикинь? Белый-белый, не то что это хлюпающее дерьмо, – и вновь Рыжий разразился смехом, который волей-неволей заставил Эл хотя бы коротко улыбнуться.
– Пойдет, – Эйлин теперь уже по-дружески боднула парня в бок, рассмеявшись с ним в унисон. – Только мне нужно купить сестренке варежки. Осталось пять серебряников.
Остин лишь подхватил подругу под руку, устремляясь в сторону рынка, где еще вовсю кипела торговля. С заходом солнца жизнь в бедных районах лишь начиналась – воровство, разврат, преступность словно расцветали, подобно цветам. Но на сегодня свой план она выполнила – дома лежала какая-никакая, но съедобная еда, над раковиной покоилась пара кусков мыла, а маме теперь не придется в десятый раз штопать ботинки – Эйлин принесла ей новые, не такие худые, как ее собственные. Оставшиеся пять монет было решено потратить на рукавицы для сестры – она совсем мерзла в надвигающейся зиме. А вот Рыжий умел выбрать момент, когда появиться в жизни Эл, словно точно знал, как ей опостылело полночи пялиться в обшарпанный потолок в их общей спальне.
Отредактировано Morgana Avery (2018-12-04 18:56:46)
х3 
х1 
х2
