Ника захватила с собой жалкие остатки своей гордости и весеннее пальто, кошелек, зеркальце и волшебную палочку - все остальное осталось в квартире Поттера, в которую он привел чужую девушку и сказал, что Ника - "не то". Промозглый февральский ветер пробирал до костей - или Крам, бредущей по людной Косой Аллее, просто так казалось?.. Ощущения ее мысли терзали в высшей степени хреновые - из спины будто бы торчал метафорический острый нож, а голова кружилась, видимо, из-за острого шока.

У нее не было плана. Даже в самых страшных своих фантазиях она и подумать не могла, что случится нечто подобное. Ника патологически не доверяла людям - этому ее учила вся ее жизнь, с момента, как папочка впервые соврал ей, и до момента, как Вульф оказался не одиноким волком, а жалким лохматым песелем, бегущим за каждой первой палкой. Она сомневалась практически во всех, и в этом мире существовало от силы человек пять, кому Крам смогла бы доверить важный секрет или обратиться с действительно важной проблемой. На самом деле, уже четыре. Джеймса из короткого списка можно было вычеркивать.

Вероника думала о том, что ее жизнь явно идет не туда, раз второй раз за полгода она чувствует себя так отвратительно и одиноко из-за мужчин. Крам не знала точно, где свернула неправильно, но сейчас понимала отчетливо - и Вульф, и Поттер всегда были одного поля ягодами, с огромным трудом добивались доверия и забирались под кожу лишь для того, чтобы вытянуть из Ники всю душу и разбить сердечко наиболее изощренным способом. Она не может не проводить параллели - именно сейчас сходство между двумя школьными друзьями казалось ей настолько кошмарным и очевидным, что ей стало за себя стыдно. Она должна была заметить это раньше. Она должна была не допустить случившегося. Она должна была послать Джеймса Поттера к черту еще в Америке, не возвращаться к нему, не сближаться вновь. Это чувствовалось правильным не потому, что они подходили друг другу, а потому, что Ника была уязвима и одинока. И Ника была легкой добычей.

Крам не знала, куда пойдет - просто брела по улицам, стараясь не смотреть по сторонам. Вывеска Лютного переулка больно царапнула память - Уэйд, один из тех четырех, кому она доверяла. Может, зайти к нему? бухнуться в неуютное жесткое кресло в лавке Кобба и Вэбба, рассказать анекдот про собаку, словить укоризненный жест средним пальцем, тихо спросить его, знал ли он о Мэри... Нет. Она готова была сжигать их с Джеймсом мосты, а Уэйд - его кузен и чертов лучший друг. Меньше всего на свете Ника была готова положиться сейчас на Дурсля.

Дурсли. Крам вдруг подумала о Дарле, ее школьной лучшей подруге. Лучшей подруге Джеймса, мать его, Поттера, но, как он сказал? "Она совсем спятила с этим ее Принцем". Он не общался с ней с самого Нового Года, а значит, меньше всего вероятность столкнуться с ним именно в компании Дарлы. Ника знала ее адрес - только Дарла поддерживала с ней контакт, когда Крам укатила в Америку за своим "принцем". Слабость к парням, которые не нравятся всему остальному их окружению, тоже была их дурацкой общей чертой.

Ника трансгрессирует резко и даже сбивает с ног какого-то мужичка, но не обращает на то никакого внимания. Сейчас она, скорее, размышляет о том, что в гости не приходят с пустыми руками - и покупает бутылку Огденского, скорее для проформы, чем для реального желания накатить. Стучит в дверь квартиры Дирка как-то слегка неуверенно - только сейчас понимает, что Дарлы ведь может не быть дома. И если так, что она скажет Принцу? Именно сейчас привычные ей уверенность и наглость стремились к нулю.

Но дверь распахивает Дурсль, и Крам улыбается ей привычной, но какой-то с силой натянутой улыбочкой, а затем заговорщически палит:

- Скажи, что ты одна.

Из-под полы пальто, словно она - заправский эксгибиционист, Крам потряхивает новеньким огденским и благими намерениями объяснять Дурсль поменьше и наливать - побольше.