САЙЛАС ДЖЕРАЛЬД СВОЛЛОУ
Silas Gerald Swallow

ИМУЩЕСТВО
Средство передвижения: ноги, черный мотоцикл Harley-Davidson, каминная сеть
Домашние животные: бразильский говорящий ворон по имени Годелот (в честь автора книги “Волхование всех презлейшее”).
Птица крупная (длина тушки 72 сантиметра), красивая, как проклятый черный кварц, отличается как умом, так и сообразительностью, о чем её владелец периодически жалеет.
По легендам эти птицы на самом деле являлись заколдованными демонами и прислужниками Дьявола, что объяснило бы скверный нрав Годелота и его раздражающую привычку язвить и сквернословить по поводу и без.

ИСТОРИЯ
Родители:
Роберт Своллоу (58 y.o., отец) - весьма уважаемый волшебник, выпускник Слизерина, один из судей Визенгамота.
Всю жизнь гордился безупречной репутацией своей семьи, рассказывая, что предки их были в составе салемского созыва МАКУСА. В глазах общественности моральный облик судьи Своллоу (счастливых десять лет отсуживавшего в британском филиале Международной конфедерации магов) был чист и едва ли не свят: меценат, покровитель искусства, активный спонсор ОПС, любящий муж и отец, да еще и сын того самого Бенджамина Своллоу - алхимика и колдомедика международного уровня.
Умудрился добиться сопереживания везде_сующих_свой_нос после истории о том, что любимого наследника, единственного сына, скосила трагичная болезнь. Но с 2006-го года избегает любого упоминания о Сайласе, точно его и не существовало никогда.
Берилл Своллоу (52 y.o., мать) - образцовая хозяйка дома, выпускница Слизерина, активист Ж.О.П.
Берилл - потомок легендарного Фаддеуса Феркла, превратившего своих семерых сыновей-сквибов в ежей. И хотя его младшая дочь оказалась волшебницей, продолжить род она, разумеется, была не в силах, так что раздосадованный Фаддеус выдал её замуж за первого попавшегося маггла. Её же сын неожиданно родился волшебником, словно проклятие Фаддеуса оборвалось со сменой фамилии.
Берилл не любит семейные легенды, но очень любит сочинять новые, легкое подхватывает сплетни, задает тренды среди волшебниц-домохозяек. В молодости солировала в девчачьей группе и несколько раз мелькала на обложке Ведьмополитена. На кухне творит совершенную магию, написала собственную поваренную книгу и часто посещает всевозможные мероприятия в качестве почетного гостя.
Братья/сёстры:
Салли Своллоу (34 y.o., сестра-близнец) - безбашенная ведьма, достойная самых радикальных шабашей, выпускница Гриффиндора, выпускница ВАДИ, режиссер, актриса, любимица богемы.
Салли - стерва с очарованием лисицы. По примеру матери, тоже сколотила собственную рок-группу еще в школе. Живет здесь и сейчас, создает вокруг себя хаос и веселье, генерирует эмоции и дарит их другим. Ходили слухи, что секрет её нечеловеческой активности и жизнерадостности в редких наркотиках, которыми барыжат в Лютном, но это не самая страшная сплетня о наследнице Своллоу.
Посещает целую тучу мероприятий, знакома с главными светскими сливками, всегда в центре потока, всегда на виду, всегда в тренде.

vision vision - ready for the Devil
Эта история не о тридесятом королевстве, не о зачарованных принцессах и храбрых принцах.
Это старая коррозия братьев Гримм: завораживающий ужас и чарующая слабость, предательство и запретная сила, неминуемая победа и неизбежная смерть.

Маленький мальчик пробирается сквозь чащу зачарованного леса. Он идет в густой темноте, отводя рукой зубастые ветки, а дорогу освещает лишь свечение аквамарина с наверешья дубового посоха. Мальчик прекрасно знает, что за его спиной в адском пламени сгорает Город Древних, что трое Верховных преследуют его, готовые вырубить деревья, которые веками выращивали их собственные праотцы.
Преследователи уже близко, их не сдерживают хитрые чародейские ловушки, не останавливают потусторонние твари, выползшие из Недр, чтобы защитить мальчика, не смиряют своими смертельными песнями упавые нимфы, рассыпающиеся ядовитыми лепестками после гибели.
Вокруг испуганного мальчика белыми и зелеными искрами вспыхивают Изначальные, он пытается коснуться их, но пальцы становятся почти прозрачными, а теплый свет вдруг обжигает, расползаясь по всему телу бесконтрольной яростью.
Тьма сжимает в своих удушающих объятиях, но мальчик лишь крепче обхватывает посох, вгоняя его в рыхлую, заплесневелую почву.
Вспышка анафемского лазурного света ослепляет преследователей, а из груди вырывается пронзительный птичий крик, в котором не слышно, как ломается узкая клетка ребер, из которой взмахом острых крыльев вырывается карающая буря...

Этот сон - привычкой, глотком горячего чая - приходит с самого детства, когда не было еще столько проблем, столько лжи, столько ненависти, столько амбиций. И пробуждение окатывает ледяной водой, пальцы вслепую находят пачку сигарет еще до того, как голова отрывается от подушки. 

Близнецы Своллоу с самого рождения были как соль и сахар; метла и летучий порох, Оскар Уайльд и Мэтью Арнольд, инь и янь, мужское и женское. Антитеза до самых кончиков пальцев: в словах, поступках и взглядах.
И если в этом магазине игрушек хохотушка Салли - красочный мяч, то Силл - толстенный том со страшными сказками без иллюстраций, доставшийся, наверное, от пра-пра-прабабки еще.
Сайлас был одержим магией с ранних лет, когда часами наблюдал за работой дедушки в мастерской, когда сидел на кухне с матушкой, пока та, словно диснеевская фея, легко взмахивала палочкой, ворожа над очередным невообразимым блюдом.
От сказок Барда Бидля он достаточно быстро перешел к “теории магии” Уоффлинга, от комиксов про незадачливого Миггса к антологии заклинаний XVIII века, от “современной истории магии” к руководству по средневековому волшебству. 
Отец довольно улыбался в усы, отмечая потенциал своего наследника, и, пока Салли носилась на игрушечной метле и вовсю делала выручку ближайшим лавкам сладостей, он приносил сыну миндальное печенье, чтобы тот совсем не забывал есть.
Тихий Сайлас рос настоящей гордостью семьи, Ширли Темпл волшебного покроя. Но малыш так извелся, ожидая пробуждения своих способностей, что родители шли на любые уловки, лишь бы его жажда учиться не угасла от этого ожидания: волшебные игрушки (заменяющие недоступные малышу артефакты), игры серии “крошка-зельевар”, волшебные шахматы, “Мерлиновы головоломки”, все книги, интересующие его даже мельком... Вопреки очевидному желанию отца видеть сына в зеленом, Силл был убежден в том, что поступит именно на Рейвенкло, семья потакала и этой прихоти своего рассудительного чада, подарив ему пушистое чудо - птенца редкого бразильского говорящего ворона.
Мальчик-вундеркинд с черным вороном на плече, готический колдун из сказок с идеально выглаженными рубашками и волосами до плеч, кроткий, золотой ребенок с выверенными амбициями, абсолютно уверенный в том, что завтрашний день будет таким же волшебным, как сегодняшний...
И вот, когда одиннадцатилетняя сестра взвизгивает от восторга, вскрывая конверт, принц Экзюпери мнется у окна, бледными пальцами сжимая подоконник и пытаясь справиться с самым страшным предательством в своей жизни.

blue stahli - kill me every time

Благодаря доктору Кюблер-Росс, всем нам известны пять стадий переживания горя, но Сайлас со своим горем прошел вместо них девять кругов Ада.
"Сквиб”.
Всего одно слово и неподдельная жалость во взгляде колдомедика, не просто подкосили мальчишку, они уничтожили всю его жизнь, оставив в назидание счастливую сестру-гриффиндорку, как напоминание о том, что могло принадлежать Сайласу, и чего он так несправедливо лишился.
Он предпочитает своим былым красочным речам лаконичное “как скажите”, полностью растворяется в толстенных томах, исследовавших его недуг, выискивая хоть что-то, что могло бы помочь, любую лазейку, которая опровергла бы это, безусловно, страшное заболевание (чуму, рак, апокалипсис).
Он так отчаянно цеплялся за шаткую надежду, что даже не заметил, как отец перестал приносить печенье, как матушка на прогулках просит его “сбегать в лавку за чем-нибудь вкусненьким”, едва завидев на горизонте знакомых, как сестра перешептывается с подружками за его спиной и хихикает, когда приезжает на каникулы. 
Он теряет в весе, цвете, ценности, значимости. Он становится почти прозрачным в истории семьи Своллоу. Его имя практически никогда не упоминается на дружеских посиделках родителей. 
Осознать происходящее удается только в неудобном протертом лиловом кресле, метафорическом электрическом стуле, где его приговорили к тому, что в детстве показалось бы неудачной шуткой, страшилкой и злой байкой у костра.
Сайлас ненавидит это кресло, приковавшее его, как инвалида. Он планирует его однажды сжечь, разломать, уничтожить, но пока лишь снова в него опускается и, потупив взгляд, теребит нитку на подлокотнике, стараясь не вспоминать, когда же он попал в капкан собственных сомнений...
- Нам удалось убедить совет, что ничего серьезного не случилось и мы мирно разрешим сложившуюся ситуацию, но, Сайлас, ты должен понимать, что делу совершенно не помогают твои друзья, - Заметив, как Силл дернулся на этих словах, пожилая женщина сняла очки и доверительно наклонилась ближе - Посуди сам, в твоем окружении, волшебники, которые уже не раз преступали закон, запутавшиеся дети, отчисленные из Хогвартса, протестующие активисты, а теперь еще и оборотни с вампирами...
Спокойная миссис Андерс (булочки с корицей, чай с коньяком и французская лаванда) занималась делом Сайласа вот уже три года, с его двенадцати.
Ровно с того момента, как родители решили, что их нерадивому сыночку будет комфортнее покинуть мир волшебников, обжиться в семье людей, отправивших магглорожденного ровесника Силла в Хогвартс. Они считали, что наполненный недоступным волшебством мир травмирует, задевает ребенка, что будет куда как лучше, если он постарается забыть о магии.
“Ради его же блага”.
- Пойми, я не хочу на тебя давить, но ты подаешь уже четвертое прошение за этот год, а после инцидента с твоей сестрой и приводами за воровство в Хогсмиде совет настроен несколько... скептически.
Салли охладела к родному брату за первые месяцы в Хогвартсе. Она позволяла себе едкие замечания, жестокие шутки и публичное унижение. Из прекрасной Гретель она превратилась в Снежную Королеву, за что поплатилась сломанной палочкой и куском льда в висок. 
Кто виноват, что дети, позвавшие Сайласа с собой играть на Рождество, хотели только посмеяться, зачаровывая снежки? И кто виноват, что Сайлас колдовать не мог, но мог сжимать снег в горячих ладошках так тщательно, что он превращался из невинного снежка в ледяную пулю.
Сайлас тогда ни о чем не жалел, но приглашения посетить родной дом приходить перестали. 
- Ты хороший мальчик, пойми, - миссис Андерс грустно качает головой - И видеть, что ты снова общаешься с ребятами типа Лэнса Дору... Это определенно не сходится с тем, как ты красиво описал свою готовность к адаптации.

Юный Своллоу не сдается, он находит где-то внутри себя остатки сил и оптимизма, он не может отпустить волшебный мир так же легко, как тот отпустил его. 
Да, он правда старался сделать “как лучше”, как ему советовали(приказывали), он честно старался не задумываться о том, что семья от него избавилась просто потому, что сын-сквиб - бельмо на глазу, жирное пятно на безупречной репутации отца. Он искренне не хотел верить, что именно воля влиятельного отца-судьи сыграла роль в убежденности Общества в том, что Сайлас не сможет прижиться среди всего этого дурманящего волшебства. 
Силл искал альтернативы; химия заменила зельеварение, физика стала приемлемой альтернативой трансфигурации, а с историей и нумерологией даже думать особо не стоило. Мальчишка нашел клуб иллюзионистов, чтобы изучать то, что магглы считают “настоящей магией”, осваивая сложные трюки и фокусы, потешая публику, одноклассников и собственное эго. 
Но вечером он пытался привести себя в чувство, выцарапывая на предплечье “лжец”, кусая губы в кровь. Он продолжал шептать “люмос” и “нокс”, когда включал и выключал хлопком свет, он прятал под матрасом волшебные сладости, украденные из кондитерской Шугерплама, пропадал в красоте и магии маггловского кино, позволявшего посещать иные миры, наполненные тем, чего так не хватало. 
Но то “правильно”, которое ему всучили, словно просроченную консерву, невозможно было проглотить, как бы сильно Сайлас не пытался.
Нужно понять и принять, что, пока ты кормишь зверя, он будет жить.
Визиты в Общество поддержки возобновились, но вместо ненавистного кресла и бабулиной заботы миссис Андерс, Сайласа встретил стальной оскал фанатичной сторонницы взглядов судьи Своллоу и равнодушие. 

les friction - who will save you now
- Как вы не понимаете?! Его убили!
- Смерть мистера Дору, безусловно, трагедия, но полиция магглов подтвердила факт самоубийства, так что, сами понимаете... У Министерства есть дела поважнее.
- Какие?! Грядущий конфликт с гоблинами? Несостоятельность сотрудников, которые забывают банальный “конфундус”? Упадок сельского хозяйства? Или пропажа трех птенцов гиппогрифа из ирландского заповедника? Вы не ставите ни во что жизнь человека, который всеми силами пытался помочь разрешить одну из ключевых социальных проблем настоящего общества!
- При всем уважении, но мистер Дору не был человеком...
Сайлас поперхнулся воздухом от возмущения, все силы собрав, чтобы не ударить. Он негнущимися пальцами достает сигарету и щелкает зажигалкой, не понимая, куда еще можно пойти.
Где вообще станут слушать такого, как он?
- Мистер Своллоу, вы не могли бы не курить в кабинете?
- Это моя “волшебная палочка”, миссис Дэккер.
- Вообще-то, мисс, - Лицо консультанта скривилось, как от запаха несвежей рыбы.
- Оу, прискорбно, но многое объясняет... - Силл зло смеется и послушно тушит сигарету тушит. Прямо о подлокотник. 
- Мистер Своллоу! Вы хоть понимаете, что речь идет не о гибели вашего друга, а о вашем, возможно, последнем шансе вернуться в мире волшебников? После окончания школы, у вас есть шанс вырваться из этого...
Сайлас смотрит прямо в глаза, упрямо выдвинув челюсть вперед и щелчком пальцев отправляет испорченную сигарету на пушистый серый ковер. 
- Продолжайте, мисс Дэккер. Из этого дерьма? Из отвратительного мира магглов? Из локального Ада, в который меня загоняет желание общаться с теми, с кем мне нравится и жить так, как я хочу? 
- У вас склонность к социопатии, мистер Своллоу. Я могу порекомендовать вам пройти терапию в Мунго, там разработана специальная программа для сквибов с синдромом...
Сайлас не выдерживает и вскакивает на ноги, чтобы ударить обеими ладонями по лакированной столешнице с такой силой, что палочка волшебницы скатывается с края стола на пол.
- Я. Не. Завидую. Волшебникам. - Челюсть мелко дрожит, а в глазах плещется ярость Помпеи - Я не знаю, что именно наговорил мой ублюдочный отец, но это не дает вам никакого права давить меня ярлыками и запрещать Жить. 
- Мистер Своллоу! Я последний раз предупреждаю!..
- Да пошла ты!

Своллоу не умеет глотать /обиды, оскорбления, несправедливость/. 
Он всегда искал лазейку в ловушке, построенной влиятельным отцом и равнодушной матерью. Когда появились такие же одинокие и потерянные души, готовые помогать, он получил уникальную возможность изучать магические искусства, которыми все еще был одержим, как древним проклятием; Дору сплавил ему все свои учебники, Эйджи таскал книги из библиотеки дедушки, а Джон провел в мрачную “Виверну”, где можно было обсуждать любые свои мысли и теории (от наивно-банальных до совершенно сумасшедших). Там же вскрылся и самый главный секрет сверхъестественной трезвости Силла: просто маггловский алкоголь не в силах заставить сквиба опьянеть. 
Сайласу скоро двадцать, он возвышается над барной стойкой и сбивчиво доказывает своим любимым незнакомцам философию Вильгельма Кровавого, чья изобретательность дала мощный толчок для развития темной магии. 
“- это один из этих юных волшебников-вундеркиндов?
- нет, мальчишка сквиб. больно смотреть на то, как такой потенциал пропадает впустую”
На выходе из бара, Сайласа хватает за локоть мужчина средних лет и сбивчивым шепотом объясняет, что все слышал.
Его зовут Джейсон Мэнс и последние пятнадцать лет он посвятил изучению защиты от темных искусств. Он курировал научный журнал и давно собирался исследовать саму природу темной магии, чтобы написать самую сильную работу в своей жизни.
И он, вот прямо сейчас, предлагает этому сбитому с толку парню работать над этой книгой вместе, ведь Мэнс чует талант, как рыжая борзая свою добычу, как овчарка героин. Он вышлет сову с базовой теорией и будет надеяться /томиться в ожидании/ на скорый ответ. 
Это шанс Своллоу громко ворваться на арену славы магической Британии. Сквиб, который помог посмотреть на очерненную невежеством магию совсем с другой стороны. Эта работа открыла бы все двери. Его имя на обложке помогло бы утереть нос семье, что посмела отказаться от своего сына. 
И Силл соглашается.
Парень снимает комнату /коробку/ на задворках Лютного и подрабатывает в “Борджин и Берк”, где срочно требовался человек, знающий гоблинский и не задающий лишних вопросов. Параллельно, на безвозмездной основе он пишет анонимные статьи в научный журнал, скрываясь за робким "S.S.". Редкие читатели были заворожены глубиной мысли Сайласа, который с жадностью настоящего ученого вгрызался в пышущее жаром тело магического искусства.
Он слушает странную музыку, курит вишневые, крепкие сигареты и мечтает /снова дышит полной грудью/, что ворвется в этот мир, который считал враждебным, докажет свое превосходство и право полного существования. 
Он ничем не хуже. Он не неполноценный.
Юноша с бездонными глазами и говорящим вороном на плече.

starset - my demons
Эта боль знакома многим.
Когда на все тревоги близких ты повторяешь, как заведенный, что в полном порядке, когда давишься, словно сухим хлебом, жалостью и сочувствуем, но продолжаешь гнуть свою линию, криком уже и разбитыми тарелками пытаясь донести то, насколько у тебя все в порядке. 
Но себя обмануть уже не удается: ты сломлен, жизнь нацепила на твою окровавленную пасть намордник, проломила хребет и выкинула на обочине.
Разумеется, они не стали даже слушать, да и после угроз Мэнса, присвоившего себе совместный двухлетний труд, Сайлас просто не мог ничего говорить, поверив в собственную беспомощность, как маленький ребенок принимает толстяка Санту в дымоходе за чистую монету.
Силл доведен до той степени отчаяния, в которой хватаются за пистолет.
И он хватается, он вжимает холодное дуло под подбородок, до боли, жмурится, а дрожащий палец нерешительно дергается на курке. И он бы спустил его, правда спустил, если бы не подступивший к горлу комок холодной ненависти.
Мир опаскудел своими повторяющимися попытками поставить неудавшегося наследника Своллоу на колени. Он тянул соки, пропускал через всевозможные мясорубки и пытался подрезать крылья тому самому мальчику, который с самого детства мечтал разрезать воздух взмахом воронового крыла. 
И Сайлас устал быть замурованным между двух миров, никем не принятый. Он кулаком пробивает стену, чтобы вдохнуть свободу полной грудью и моментально опьянеть от новой, совершенной идеи.
Она проникает в его голову горячая и коварная, как Лукреция Борджиа. Она собирает разбитого парня, словно сложный паззл, и все фрагменты вдруг встают на свои места, они идеально подходят друг другу, давая увидеть в этом абстрактном хаосе гнева, отчаяния, боли и усталости действительно важное.
Силл слышит в шепоте самое очевидное решение своего несчастья, простое, как первый снег: возмездие. Мысль эта занозой пульсирует, заставляет тянуться к книгам, о которых давно забыли, которые считались байками. Он взглянул на мир совершенно новым взглядом, словно за своей жаждой принятия не видел застоя и грядущей разрухи.
Сайлас воображал себе идеальный Рагнарек. 
И его снова начинают находить люди, которые на каком-то немыслимом /космическом/ уровне слышат его намерения, готовые /способные/ помочь, обсудить, высвободить неминуемое, пылающее, карающее. Своллоу давно стал частью Лютного, его всегда отмечали и вслушивались, но теперь он словно превратился в пульсирующую жилу, зачарованный источник, к которому жадно припадали те, кто жил потерянный между мирами, с такой же зияющей дырой внутри.
Первым на решительные действия его вдохновляет Дэнми, скинувший колоратку праведника после того, как узнал о том, что мать продала его в католический монастырь, лишь бы он не мазолил ей глаза. 
В ходе их очередной пьяной дискуссии рождается провокационная статья “прости, Мерлин, мы все проебали”, которую, после некоторой редактуры, выпустила в печать Люцерна.
- Мы не будем сидеть на заднице ровно и ждать, пока Фемида опустит меч правосудия на головы виновных. Мы все возьмем в свои руки!
Своллоу говорит складно, красиво и ни на секунду не пытается лгать. Он верит в свое новое видение, открывшееся ему, точно невеста в первую брачную ночь. 
Они собираются в пабе или в чьей-то доверенной гостиной, выплевывают яростные и радикальные слова, как драконье пламя, обжигают сердца образами анархичного, горящего, но совершенного мира, в котором даже судьба зарыдает навзрыд, раскаиваясь. 
И тогда казалось, что спешить особо некуда, что купол равновесия можно расшатать небольшими толчками, расширяя уже имеющиеся бреши и трещины.
Если бы не Грейнджер. 
Если бы не новость о том, что волшебники (в который уже раз) решили менять уклад под себя, совсем уже не опасаясь ничего, совсем уже ни с кем не считаясь. 
Они. Не имели. Права. 
Многолетние фантазии, планы и “а если...” сами собой сложились в красивое лоскутное одеяло, которым новорожденные ласточки планировали укрыть остывающее тело изживших себя устоев что одного мира, что другого. 
Группа озлобленных и обиженных революционеров обрела четкие очертания, символику и четкие цели, чтобы не допустить еще одной ошибки охреневших в конец волшебников, вытиравших о них ноги все это время. 
Силл навсегда запомнит их первый полет, первую выходку - невинный розыгрыш - ставящий под угрозу то, что когда-то называлось Статусом о секретности. Но ведь Грейнжер так хотела этого селективно-показушного слияния, так чем не наглядный пример? 
Силл запомнит, как они отправили в свободный полет троих студентов Оксфорда.
Силл будет хранить в памяти лицо Гермионы Грейнджер, выступавшей со своей предпоследней речью, обещающей остановить это безумие.
Силл будет хранит первую статью в Пророке, где проросли первые семена паники, которые он, вместе со своими ребятами, так старательно сеял.
Силл не забудет свой первый разговор с Саусвортом и первое “ненавижу”, которое и стало ключевым в этом сомнительном союзе.
Но это все детский сад, это все проба воды кончиками пальцев. 

СПОСОБНОСТИ И УМЕНИЯ
Ученый-теоретик. Если бы не обстоятельства, мог бы стать научным светилом Магического мира, внес бы непомерный вклад в развитие трансфигурации и изучение целого пласта темной магии. Знания Сайласа - его оружие и криптонит. Отлично разбирается в истории, артефактологии, зельеварении, травологии, боевых заклинаниях, специалист в теории и истории темных искусств... И все без возможности применить знания на практике, но они помогают в создании сложных магических стратегий.
Помимо английского, знает четыре языка: гоблинский, египетский, латынь и немецкий.
Мастер-иллюзионист и фокусник, в свободное время тренирует ловкость рук. Карточные фокусы не любит, но при желании легко бы обставлял казино.
Обаятельный от природы, Силл прокачал свои социальные и ораторские навыки до того уровня, когда можно вести за собой воодушевленные толпы и собирать залы. Он из той породы людей, которых действительно хочется слушать.
Многократный победитель алкомарафона в "Виверне", обладает редким талантом мешать несовместимое так, что это даже приятно пить, играет на рояле, умеет (хоть и не сильно любит) драться, владеет несколькими видами холодного и огнестрельного оружия.

СОЦИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ
Экстремист с явными признаками социопатии. Лидер террористической группировки "Эстражисты". Хотя и вступил в союз с британским премьер-министром, его политику (как и магглов, в целом) не поддерживает. Сайлас настроен радикально по отношению ко всем политическим структурам, очевидный любовник анархии.

ИГРОВЫЕ АМБИЦИИ
Хочется серьезно заняться сюжетной линией "ласточек" и ворваться в сюжет со всей былой дерзостью и мощью. Набрать столько игроков в эстражисты, чтобы морда от счастья треснула, и провернуть масштабный магический террор, который расколет структуру мира и приведет к неебическому сюжетному твисту.

Отредактировано Silas Swallow (2019-01-17 09:08:29)