— Дом ещё официально не выкуплен будущими жильцами, так что, если спросят, ты — потенциальный перекупщик, желающий его осмотреть. — Гормлайт извлекла из кармана мантии связку зачарованных ключей. Отпирая ворота, волшебница увлеченно рассказывала о своей работе, — коттедж только-только построен, но выдержан в стиле ирландской готики. В нашем рекламном буклете написано, что это почти точная копия дома Сейров, сожжённого в начале XVII века. Но вообще-то в записях Изольды Сейр нет ни слова об архитектурном ансамбле дома, в честь которого она назвала свою школу. Так что это просто типичный для тех времен стиль.
Гормлайт говорила о доме, не думая даже, насколько всё это интересно Дирку. Иногда она банально забывала о том, что у других людей есть свое, личное видение окружающего мира. В такие минуты Гойл искренне удивлялась, осознав, что кто-то не любит слушать про её работу или не хочет идти туда, куда она зовет.
И, если честно, только в такие моменты Гормлайт ощущала себя по-настоящему счастливой. Всё остальное время приходилось помнить, что жизнь — облом, люди — кайфоломы, а она — не принцесса и даже не королевишна...
Замок на воротах щелкнул, и Летти толкнула ворота ладонью. Но, вместо того, чтобы просто пройти на участок, она посторонилась и сделала рукой широкий жест.
— Принцы, разумеется, первыми. — Прижав ладонь к груди, Гойл изобразила максимально почтительную гримасу. Да, это было не очень смешно. И не по правилам хорошего тона. Но Летти хотела немного побыть легкомысленной и болтающей чепуху. В конце концов, имеет право: они же с Дирком друзья-приятели. Ну, или типо того. Принц не доставал Летти, нравился её матушке и когда-то был парнем Дарлы.
Правда, что там в итоге стряслось у них с Дурсль Гойл так и не выяснила толком. Когда она уезжала в командировку по делам компании, всё было круто. А потом Дарла куда-то пропала, но Гойл посчитала неверным соваться в чужие дела. Тем более, что сама Летти не особенно любила откровенничать...
— Ну, как тебе? — Летти указала на трехэтажное каменное здание. Прямые линии, спокойно-серый цвет, крупные зубцы на крыше, не кажущиеся особо агрессивными. Всё очень просто и совсем без новшеств: таких домов Дирк мог видеть сотни. — Лично я считаю, что большинству архитекторов стоит держаться таких канонов. Эксперименты, изобретение новых жанров — это для гениев, у которых наше дело в крови.
И, как ни странно, Гойл сейчас даже не свой снобизм проявлялся. Она скорее имела ввиду дедушку, чем себя, любимую. Терциус Тафт и правда был лучшим своем деле. Он мог посмотреть на пустырь и, на основании ландшафта, стороны света и климатической зоны назвать идеальные материал, высоту и архитектурный стиль будущей постройки. Здания, созданные по его проектам, не просто возводились — они вонзались в мир, превращая окружающий пейзаж в свою личную, безупречно-эстетичную вселенную. Гойл так пока не умела. И уже начинала сомневаться, что мир позволит ей доучиться, стать всемирно признанным мастером...
— У тебя когда-нибудь было ощущение, будто бы всё на свете стремится к одной-единственной цели: обломать тебя? — Гормлайт повертела в руках свою связку зачарованных ключей. Убрала её в карман мантии. Исподлобья зыркнула на Принца, после чего повернулась обратно к постройке.
Ей уже переставала нравиться эта идея. Может быть, стоит вначале рассказать не Дирку? Он всё-таки лидер мнения для своей тусовки. Если Принц отвернется от Летти, то дракклова туча людей перестанет с ней разговаривать... Хотя, с другой стороны, хвост шишуге отрубают не по кускам. Хранить свой секрет и дальше уже скоро может стать просто опасно. Так что, лучше сейчас начинать привыкать. К своему новому официальному статусу. Который, наверное, ей до ужаса не понравится...

Гойл огляделась по сторонам и осознала внезапно, чего ландшафту катастрофически недостает. Деревьев. Или кустов, на худой конец. В общем, чего-то более основательного, нежели безупречно-зеленый газон... Гормлайт на природе всегда отрывала от растений листики или веточки — просто, чтоб чем-то руки занять. Её это бы сейчас чуть-чуть успокоило. Но, как назло, рвать и ломать было нечего. Пришлось спрятать руки в карманах мантии.
— Я родилась, чтобы прожить жизнь, о которой подавляющее большинство волшебников и мечтать не может. Разумеется, всё обломы для меня — колоссальное событие. — Пожала плечами Летти. Она не шутила: действительно мнила себя особенной. И даже этого не стеснялась, хоть и осознавала, что некоторым людям лучше не демонстрировать свой простодушный эгоцентризм.
— Но, да, я хочу знать, как ты относишься... — Гойл запнулась и нахмурилась. Нет, нет и нет, ведь на деле она желает не этого!
Дирк казался Гормлайт прикольным и умным. Его любили почти все лучшие представители её поколения. Гойл даже признавала Принца "своим".
Но, келпи всех подери, даже при таком раскладе ей не нужно было чего-то там знать об отношении Дирка к оборотням. Наоборот, она хотела добиться конкретной, удобной для нее лично реакции.
— Четыре года назад меня укусил оборотень. — Медленно, словно стараясь распробовать послевкусие каждого слова, произнесла Гормлайт. — Я каждый месяц пью аконитовое зелье. А еще бывают фантомные боли и тогда пальцы сильно дрожат. Хотя, не в этом суть.
Последнее упоминать девушка не собиралась, но как раз в эту минуту у нее начало ныть левое запястье. Гормлайт почти рефлекторно стала пальцами правой руки растирать ту точку, в которой концентрировались болезненные ощущения. Странно, но ныло именно запястье, слегка отдавая в предплечье и пальцы. Шрам-то был выше локтя — то есть там, где уже ничего её физически не мучило.
— Короче говоря, у меня ликантропия и, возможно, в ближайшее время чиновники из Министерства начнут заикаться о том, что я, якобы, не имею всех прав, которые причитаются волшебникам по праву рождения. — И без того темные глаза Летти стали совсем-совсем черными от злости. Чувство справедливости у нее было очень развито. Когда речь шла о справедливом отношении лично к ней.
— Между тем, моему роду более трех сотен лет. Среди моих предков два министра магии! — Гойл чуть не топнула ножкой. — Даже с сотней магических недугов я в большей степени волшебница, чем эти доморощенные реформаторы! И, если завтра во всех газетах напишут, что я оборотень — аристократия всё равно должна быть на моей стороне. Ликантропия не лишает магических способностей, так что и не отменяет чистоты крови.
А также не отменяет наличия хорошего образования, счета в банке и богатой родни. Во всяком случае, Гойл не готова была признать, что государство может отнять все это на легитимной основе. Отобрать по-разбойничьи — да. Мать вообще утверждает, что половина реформ — это просто уголовщина, замаскированная под справедливое воздаяние… И если раньше Гормлайт не волновали подобные вещи, то сейчас она мотивирована была бороться за честное, непредвзятое отношение ко всему сущему.

Гормлайт едва ли вслушивалась, когда Дирк говорил о том, какими силами добивается своих личных успехов. Так уж устроена была Гойл: у нее плохо получалось сосредоточиться на других людях. Даже тот опыт, который мог быть полезен ей, она с трудом вычленяла из чужих историй.
Вот и сейчас Гормлайт, вроде бы, слушала. Даже пару раз кивнула. Но уверенности в том, что она поняла суть истории, у девушки не было. Просто потому, что Летти слишком сосредоточена была на другом вопросе. И вот когда речь зашла о по-настоящему волнующих Гойл вещах, она тут же обратилась в слух.
От слов Дирка Прицна в этот момент стал зависеть весь мир волшебницы - и, во всяком случае, часть этого мира. А потому Гойл мгновенно оживилась: она буквально заглатывала каждую реплику молодого человека… К невероятному, колоссальному облегчению девушки, Принц не скривился и не шарахнулся, как от прокаженной.
- Я надеялась, что ты поймешь. Но не была уверена, извини, - вздохнула Гойл. - И ты прав, Мерлинова борода, как ты прав насчет правительства! Сегодня закон отвернется от оборотней, а завтра вообще всех чистокровных лишат оставшихся прав. В итоге мир, в котором мы все родились, перестанет быть нашим - его отдадут непонятно кому. Наверное, нам велят наниматься к домовикам прислугой.
А вот по поводу магглов девушка сказать было нечего. Она за всю жизнь ни с одним простецом не столкнулась и нисколько не горевала из-за этого. К тому же, в её семье старались лишний раз не муссировать скользкую тему. Хотя Летти знала, что её мать разделяет убеждения Дирка или, во всяком случае, имеет схожие воззрения. Ну, а папа смотрел на мир так, как ему было велено - заводить собственное мнение ему было лень.
- Ты уверен, что в данном случае можешь сказать “мы”? - Облизнув губы, уточнила Гойл. Она не хотела просить у Дирка поддержки открытым текстом, но и притвориться, будто интересуется только его личным мнением, не могла. - Я не хочу ждать того дня, когда незарегистрированных оборотней начнут арестовывать. Лучше откроюсь сейчас и посмотрю, кто как воспримет… И мало ли, не думаешь, что другие от тебя отвернутся, если ты не перестанешь со мной общаться?
Летти, конечно, волновалась о себе, не о Дирке. Принц о себе и сам, вроде бы, хорошо заботился - а Гойл нужно было переживать о своей персоне. Она хотела получить гарантии того, что обещания, данные в приватной беседе, не растворятся в воздухе, едва к диалогу подключится кто-нибудь третий.
- В любом случае, спасибо за предложение. Я подумаю. Не о том, нужна ли мне поддержка - она всем нужна. - Гормлайт криво ухмыльнулась. - Просто не хочу быть балластом или плаксивой девицей в беде. Большую часть жизни я держалась в стороне от всего, о чем говорили в “Кружке” и других таких клубах, но… Пора взрослеть, наверное. И понимать, чем и как я готова помогать обществу.
Последняя фраза самой Гойл показалась какой-то сомнительной. Так скорее в театре должны говорить, чем в реальной жизни. По крайней мере, Летти в искренность подобных слов не верила и сомневалась, что верят другие люди.
Но нужно же было как-то дать понять Дирку, что она не тупая. И сознает: Принц - не тот, который с маленькой буквы и на белом фестрале. и свита его врятли станет так запросто бегать, решая проблемы Летти…