'cause it's got my head running 24/7
i don't know if i can figure it out
it's all messed up, only one thing i know for sure
we're so full of sugar, honey, ice, and tea

Большую часть своей жизни Моргана давила натянутые улыбки и кидала пустые взгляды на других людей. Казалось бы, что все всегда шло своим чередом; в ее жизни появляется кто-то новый, она поднимает на него равнодушный взгляд, смотрит с минуту, а потом столь же пустой взгляд отводит в сторону. Для нее подобное было в порядке вещей – с детства она наблюдала за матушкой, которая уже давно перестала быть счастливой миссис Эйвери, став несчастной и разбитой вдовой, день за днем тонущей в черном и разъедающем все чувства мареве. После смерти отца вообще многое в их семье стало «не таким», и безразличие Морганы к происходящему вокруг было лишь малым из этого бесконечного потока серости и мрака.

У Эйвери, конечно же, были друзья, которые, впрочем, не отличались особо ничем от всех остальных. С ними Мори просто проводила львиную долю своего времени, да и то с выпуском из школы это общение почти сошло на «нет». У них началась новая жизнь, а она не могла (или не хотела) найти в себе силы, чтобы продолжить это общение. Равнодушие и безразличие стали неотъемлемой частью ее жизни, и Мори, конечно, соврет, если скажет, что ей не хотелось бы обратного, но, с другой стороны, ей так до волшебного спокойно. Ее размеренная и однообразная жизнь, отсутствие (почти полное) близких друзей, опустевший семейный особняк, – все это не нарушает тишины, немного могильной (что особенно ощущалось в их поместье), но такой успокаивающей. Зачем самостоятельно искать себе очередные проблемы, отношения, разочарования, если можно привычно оставаться в уже полюбившемся одиночестве. В Эйвери, в любом случае, было достаточно злобы и яда, чтобы она могла быть откровенной и искренней с кем бы то ни было. Ей всегда хватало матери, брата и тишины.

Так, в общем-то, было до некоторого времени.

И, честно, Мори проклинала тот день, когда встретила его, потому что именно тогда привычная и годами выстраиваемая глухая стена дала трещину.

Наверное, Дирк Принц поразил ее в их первую встречу. Странным было то, что она запомнила его харизму, высказывания, взгляд на современный мир, что совсем не похоже на те черты, которые девушки подмечают у понравившихся им парней. Принц, бесспорно, был хорош собой, но Мори определенно влюбилась во что-то другое. Что-то, что цепляло и карябало что-то глубоко внутри. Больное, запыленное годами, но все еще ноющее и требующее возмездия.

Сейчас, стоя перед зеркалом в своей комнате, Моргана понимает, почему она впервые в жизни (после смерти отца) испытала нечто подобное. Настолько сильные чувства и эмоции были и правда чужды ей, или она так только думала? Вглядываясь в свои слегка покрасневшие, но чистые от ненужных эмоций глаза, Мори думает, что, наверное, ей было удобно так думать. Ведь куда проще убедить себя в собственном врожденном безразличии, чем примириться с мыслью, что ты так сильно ненавидишь всех вокруг, что просто хочешь перестать чувствовать вовсе. Дирк был тем, кто смог задеть внутри нее давно похороненные чувства, а затем выпотрошить, являя свету все еще нарывающие и кровоточащие раны. И удалось это ему одним своим присутствием в ее жизни.

Вздыхая, Эйвери заканчивает приводить свое усталое и явно не спавшее пару суток лицо в божеский вид. Накидывая на плечи плащ, девушка берет с собой лишь палочку и какую-то необходимую мелочь. Аппарирует она в какую-то глухую подворотню недалеко он дома Принца. Пару кварталов до его лофта она тратит на раздумья, которые и так разрывают ее черепную коробку уже который день. Резко провалиться в слепые чувства и так же резко очнуться – она порой поражалась своим способностям.

Последние месяцы были подобны знаменитым американским горкам, о которых она слышала от кого-то на работе. Чистокровной волшебнице оставалось лишь представлять, какого это, быть на подобном аттракционе, но она примерно (по описаниям) могла визуализировать это у себя в голове. И подобная поездка очень сильно напоминала ее жизнь. Наверное, она слишком идеализировала Дирка; в ее глазах он казался ей кем-то невероятным, и неудивительно, что она так слепо поддалась на его очевидные харизму и очарование. Она прониклась его идеями, которые повторяли ее собственные воззрения, ей было близко его восприятие, а еще он был интересным, приятным в общении и внимательным к ней. Не к ее фамилии, а именно к ней. Мори до сих пор это ценит, но всякое, что случается впервые, оказывает на сознание наибольшее воздействие.

Буквально неделю назад ей словно глаза открыли – Моргана впервые взглянула на Принца не через призму розовых очков, и увиденное было подобно ушату ледяной воды. Он к ней добр, внимателен и даже ценит ее, но, конечно же, не любит. Именно в том самом смысле, в каком она сама никого никогда не любила, потому что просто не хотела, ведь это так сложно, а часто и больно. Она уже потеряла отца, и ей не хотелось больше никогда переживать что-то подобное. Она заботилась о матери, отгоняя всех ее мерзких ухажеров, постоянно доставала старшего брата, молясь, чтобы он ни во что не ввязался. А заботиться еще о ком-то? Ей было страшно. И просто ни черта не хотелось.

Похоже, и эта ее большая влюбленность была подобна воздушному пузырю – лопнула, стоило столкнуться с реальностью. Как и все влюбленности и симпатии до. Если так подумать, то и все ее отношения в школе и после выпуска были сплошной фикцией. Она не знала, любил ли ее кто-то из ее парней, но она определенно не чувствовала ничего и ни к кому. И пусть ее чувства к Принцу были вызваны ее восхищением и желанием быть в чем-то похожей на него, но они были самыми сильными за все это время. И пусть она все осознала, не сдержавшись от пары дней тупого рассматривания потолка и печальных раздумий, им все-таки стоило поговорить. Может, она вновь была обманута собственным сознанием? Вот это-то она и собирается выяснить – входить в принцовский лофт без стука могли немногие, но Мори повезло, что она входила в это число.

– Привет, – уже по привычке коротко улыбнулась Мори, не способная на более искренние жесты в данный момент. Окинув взглядом, как и всегда, отлично выглядящего Принца, Моргана перевела взгляд на его зверька. Нюхлеры были крайне милыми существами, и Эйвери не могла отрицать чувства умиления, накатывающего на нее всякий раз, стоит ей увидеть питомца Дирка. Но сейчас ей явно было не до этого. Увидев стоящую на стойке бутылку, Мори предусмотрительно скинула на ближайший стул плащ и целенаправленно двинулась в сторону алкоголя. – Неужели я так ужасно выгляжу? – Задала Эйвери скорее риторический вопрос (ибо если она услышит «да», то точно стукнет Принца этим самым стаканом, куда сейчас наливает алкоголь), не глядя на волшебника. Опрокинув горячительное в себя, Мори почувствовала себя чуточку лучше. Не сильно увереннее, но определенно не столь же паршиво, как по пути сюда. – Но, в общем-то, да. «Дирк, нам нужно поговорить», – процитировала парня она, обратив на Принца тяжелый взгляд. Вновь взвесив все аргументы, Моргана решила, что дальше так продолжаться просто не может, и хотя бы для своего собственного спокойствия, но она должна провести этот разговор. – Не помню, говорила когда-нибудь или нет, но я рада, что встретила тебя. И я ценю все то, что появилось у меня, благодаря тебе. Но недавно я задалась вопросом, – Моргана машинально провела рукой по столешнице стойки, обойдя ее и сев на один из стульев. Водрузив руки на твердую поверхность, Эйвери оперлась подбородком о раскрытую ладонь и задумчиво глянула на хозяина жилья. – А кто мы с тобой, Дирк? Если забыть о «Кружке», то кто лично мы друг для друга? Только, ради Мерлина, не делай из меня дуру. Что бы ты не ответил, я не собираюсь устраивать истерик. Мне, правда, важно это знать.