Любая работа, даже самая-самая любимая, не может оставаться таковой постоянно и круглогодично, набирая 10 из 10 баллов по шкале крутости. Рано или поздно всё приедается, становится не интересным, ежедневные задачи висят над душой как лезвие гильотины, а будильник по утрам бесит даже больше, чем старушка-соседка, любящая загялнуть в гости за солью в самый неподходящий момент. Но приходится превозмогать себя и изо дня в день как и всегда заваривать себе кофе покрепче, завязывать галстук, желать доброго дня коллегам и улыбаться начальству, перебирать черновики статей, писать отчеты и брать сверхурочные. Случалось несколько эпизодов, когда Вернон был готов бросить все это и уйти одним днем, отучиться на курсах флориста, писать стихи и по выходным помогать в приюте для животных. Позволить себе это сделать он, конечно, не мог. У него ведь в "Трансфигурации" хорошая должность, коллектив приятный, а надо же еще семью содержать, да и куда он вообще пойдет с его багажом теории, но с полным отсутствием практических навыков? Как объяснит свой уход? И дергаться на новое место всегда как-то страшно... Привычка - штука сильная. Она может держать куда крепче, чем ты мог бы подумать, а в сумме с хронической нерешительностью и сколнностью к консерватизму - вообще страшная вещь.
Нельзя сказать, что Вернон не любил свою работу или что она ему надоела, но в последние несколько месяцев она так неудачно накладывалась на его общее угнетенное состояние и проблемы, что миссия "дожить до отпуска" казалась поистине невыполнимой. Тем не менее, до отпуска дожить все же чудом удалось, он прошел, но как-то мимо. Спустя две недели отсутствия на Дурсля по возвращению свалились, как ему показалось, все беды мира вместе с недопроверенными статьями, очередными бесконечными отчетами, письмами от читателей и сотней задач, которые кроме него никто не мог (читай: не хотел) разобрать. В очередной раз поймав волну "поменять фамилию и уехать на север" и подрейфовав на ней немного, Верн поныл-повздыхал и втянулся обратно в работу, но всё же с какими-то невероятынми усилиями над собой, чего раньше никогда не было. Признаваться даже самому себе, что у него на горизонте замаячило професиональное выгорание, было страшно, и Верн просто орицал проблему и не верил в ее существование, а этим он занимался очень виртуозно и в игнорировании очевидного имел богатый опыт.
Но были и хорошие дни. Когда утро действительно было добрым, кофе - сладким, а работа работалась быстро и легко, даже не смотря на то, что весь последний месяц спать по ночам больше трех часов вообще не удавалось. Сегодня был не такой день. Сегодня слова из под пера выходили со скрипом, девочка-секретарша не услышала комплимента в адрес своей новой прически (хотя, он вообще-то заметил, но промолчал), а кофейный чайник заваривался уже по четвертому кругу. На осторожное замечание о том, что "может быть всё-таки лучше чаю?" Дурсль шикнул, что не надо решать за него, как жить и что делать, и через некоторое время после этого, конечено было дико стыдно и пришлось извиняться. И вот надо же было судьбе именно в этот день послать Вернону Дурслю его главную головную боль в завершении всего, как изящную вишенку на торте.
- А Вас стучаться в дверь, прежде, чем зайти, не научили, мистер Родденберри? - сдержанно, но с печатью усталости и пренебрежения на лице, Вернон снял с переносицы очки, сложил их в чехол и отодвинул на край стола. После чего поднял невыспавшиеся глаза на своего нежданного посетителя и сложил перед собой руки на груди, ожидая, что следующие полчаса будут тяжелыми, за меньшее время отделаться от этого самовлюбленного горе-писателя у него не выйдет.
Отношения с Юджином Родденберри у него не заладись с самого начала, после того, как Вернон впервые получил от литератора письмо с возмущениями в ответ на его вполне адекватную просьбу статью переписать или хотя бы отредактировать. А потом еще одно. И еще одно, и еще... Упрямый шотландец как будто бы вообще не понимал требований к стандарту публикаций, совершенно не вникал в суть всех замечаний, которые проговаривались для него снова и снова, от текста к тексту, и, когда присылал в редакцию свою очередную статью, забивал новый гвоздь в крышку гроба Дурлся, который на правку этой статьи тратил большую часть своего рабочего времени и сил. Очевидно, что продуктивного сотрудничества за эти годы они так и не добились. А теперь, значит, это нахал еще и позволяет себе врываться вот так в офис "Трансфигурации", топать ножкой и громко возмущаться о том, как его, такого распрекрасного и замечательно, обидели? Неслыханно.
- Я повторю в очередной раз специально для Вас: "Трансфигурация сегодня" работает по четко установленным стандартам, мы - научный журнал с незыблемой репутацией, и все требования, которые мы предьявляем к текстам не берутся из ниоткуда посто потому, что нам так этого захотелось. Я возвращал статью пять раз и верну ее в шестой, и в седьмой, если сочту нужным, это моя прямая обязанность, если Вам это еще не понятно. И впредь попрошу все визиты согласоывать заранее, своими криками Вы здесь всех отвлекаете от работы.

Отредактировано Vernon Dursley (2019-07-26 22:57:48)