- Лови, - на стол приземлилась папка, издав непонятный писк, после чего замерла.
Эти летающие заговоренные штуки до сих пор бесили Камски. Британская помпезность и нежелание что-либо делать своими руками, демонстрируя магию там, где она абсолютно не в тему. Зато там, где она была бы нужна – «Нет, что ты, это неправомерное вмешательство, это запрещено!».
- Если там очередное ограбление зоомагазина в Косом, то пошел бы ты… - проговорил Альф в пустоту, когда дверь с шумом закрылась.
Бесчисленные полки с документами пошатнулись и даже заговоренные машинки прекратили печатать. Тишина. После - снова стук клавиш и еле слышные перемещения листов с места на место. Он пожал плечами и открыл дело.
С этой папки все и началось в чертову пятницу, когда хотелось покончить со всеми отчетами и прочим дерьмом, чтобы на ковре у Фонтейна не выглядеть полным идиотом. Эта задача всегда стояла перед всем отделом, но ее никто никогда не мог выполнить, потому что Теобальд был убежден, что руки, мозги и ноги его подчиненных растут из одного и того же места.
- Можно даже не пытаться выслужиться, - сказал Камски по ту сторону стекла в комнате допроса, где сидела молодая девушка. - Это дохлый номер. Провозимся не меньше месяца.
Время от времени она нервно перебирала пальцами какую-то безделушку в руке, недовольно оглядывалась по сторонам, раскрывала губы, чтобы сказать что-то, но каждый раз голос ее подводил и она, не в состоянии издать ни единого звука, снова опускала перепуганные глаза. Было видно – она держится и уже практически смогла себя успокоить сама; но если что-то пойдет не по плану, не по тому идеальному плану, выстроенному в ее голове, она сорвется.
Вероника Крам. Такое громкое имя, а главное – знакомое. Камски не помнил уже, когда точно видел ее отца, но было это слишком давно и, наверное, Виктор Крам тоже не помнит тех славных времен, когда в ящике с его формой нашли болгарский семицвет, запрещенный в Британии…
- Мне нужны все сводки новостей, где она светилась с какими-либо политическими высказываниями, - проговорил Камски севшим хриплым голосом, не сводя взгляда с пострадавшей. – Или с какими-то комментариями на социальные проблемы. 
Он пролистал еще на раз то, что было у него уже на руках – не такая богатая биография для такой богатой девочки. Закончила Слизерин, профессиональный игрок в квиддич, провела долгое время в Африке, где практиковала черт разберет что, якшалась с американским хреном, очень активно участвовала в поддержке политики Грейнджер, помогая всем униженным и оскорбленным… Сидит здесь, сложа немного нервно подрагивающие руки.

«Но что тебя пугает больше? То, что произошло с твоим домом, или то, что ты здесь?»
Камски слегка наклонил голову набок. Она посмотрела в его сторону, будто почувствовав чужой взгляд, который изучал каждое ее движение внимательно уже минут пятнадцать.
«На что пойдешь, Крам, чтобы только очернить нынешнее правительство? И наше, и маггловское. Вы за Грейнджер, возможно, готовы порвать глотки, раз уж вы так сильно обиделись на ее вынужденный импичмент…»
- Удалось установить причину взрыва?
- Нет, - ответил женский голос с другого конца комнаты.
Роуз стояла где-то у двери и перебирала в руках какие-то бумаги. Камски слышал, как шелестели листы и как нервно дышала девушка, пытаясь что-то найти.
- Я принесла то, что есть. При осмотре места установили, что взрыв был совершен с помощью немагического физического устройства. Но необходимо еще провести экспертизу. Скорее всего, это ложные чары. Специалисты сейчас занимаются на месте поисками магического вмешательства.
- Запросите распечатки всей магической активности в этом районе.
- У нас это запрещено, - заметила Роза, и Камски повернулся ради того, чтобы посмотреть,  как укоризненно она дует губы.
- Отследите тогда активность палочки Крам, - проговорил он и ощутил, как раздражение скользит в собственном голосе. – Это-то хотя бы разрешено?
- Разрешено, но это провокация.
- Сделайте хоть что-нибудь, что разрешено, - повторил Альф и отвернулся, приняв из рук подошедшего паренька из архива еще одну папку. – Я проверяю все возможные варианты. Это вообще не в моей компетенции работать по этому делу. Поэтому, если что-то не устраивает, иди к Фонтейну, говори ему, что Камски совсем сошел с ума и ставьте этого слона из китайской лавки на дело, пока я буду заниматься чем-то более подходящим для моего, твою мать, профессионального опыта.
Роуз смущенно замолчала, но Камски чувствовал, как за дежурной британской улыбочкой скрывается что-то вроде: «Какой у тебя, крыса, может быть опыт?». Роуз его недолюбливала, это он понял еще в их первую встречу, когда попросил ее закрыть рот. Теперь, в третью их встречу, он делал ставки на то, что она его просто начинает тихо ненавидеть.
- Про меня помнят?!
Громкий и звонкий голос пострадавшей вывел Альфа из прострации. Он нащупал в набедренном футляре волшебную палочку, мысленно пришел к выводу, что для допроса барышня вполне созрела и, крепко прижав к себе папку с документами, отправился на свидание с той самой малышкой Крам, которая ему годилась в дочери, но вела себя как королева мира, которую отвлекают тут от каких-то важных дел.
- Здравствуйте, - все та же дежурная улыбочка, которую так любят эти англичане. Да-да, малышка, ты тоже англичанка, даже если твои корни ближе к болгарским, но по твоему высокомерному личику видно, как тебе не нравится, когда с тобой разговаривают напрямую. – Меня зовут Альфред Камски, я буду заниматься вашим делом, мисс Крам.
Он присел на стул напротив нее и участливо заглянул в глаза, не отрывая заинтересованного взгляда от ее настороженного и красивого лица. В ней чувствовалось то, что называется породой. Она была не такой, как ограбленные пропитые владелицы забегаловок, магазинчиков и мотелей, которые обычно сидели на ее месте и заливались драконьими слезами, оправдывая совершенные ими убийства, ограбления или же самих себя. Крам не собиралась оправдываться. Она не собиралась говорить: да, мне стоило держать язык за зубами, летать на метле, играть в квиддич и не лезть в игры взрослых мужиков, голодных до власти. Это не про нее. У нее слишком наивный взгляд. Но когда она снова откроет рот, скорее всего, Камски придется выслушать какое-нибудь дерьмо. Поэтому ему стоит ее опередить.
- Во-первых, примите мои соболезнования, - проговорил он мрачным глубоким голосом, сделавшись серьезным и сложив руки в замок перед собой. – Во-вторых, я уверяю вас, виновные будут найдены. В-третьих, мне жаль, но мне придется вам задать несколько вопросов. Если бы у меня была возможность, я дал бы вам немного прийти в себя, но вы должны понять, такова моя работа…
Он сделал глубокий вдох, как бы решаясь на то, чтобы начать беседу, и достал из папки чистый лист и самопишущее перо.
- Скажите, пожалуйста, Вероника, где вы были на момент взрыва и как узнали о том, что произошло с вашей квартирой?

Они все начинают качать права. Все начинается с того, что они вспоминают о них раньше, чем о своих обязанностях. Неважно, по какую сторону решетки им суждено оказаться — это определенный типаж — они будут пытаться унизить всю систему, попробуют даже угрожать. Весь мир должен работать на них — в этом глубокое убеждение каждой медийной персоны. И эта малахольная Крам не исключение из правил.
Камски смотрит на нее, наблюдает за напуганными бесстыжими глазами и делает еле заметный вздох. Это разочарование. Ему приходится даже остановить пишущее перо, чтобы показать, насколько велика степень этого самого разочарования. Крам должна испытать вину за то, что обидела хорошего человека, простого служащего. Откуда же ему было знать, что ее опрашивали? Пусть думает, что он не в курсе. Пусть считает его наивным, а себя заносчивой. Пусть считает себя виноватой. Ведь это именно так — будь ее язык чуть покороче (или не будь его вовсе), скорее всего, не было бы ни взорванной квартиры, ни ее заплаканных глазок, ни этого никому ненужного разговора.

«Если за тебя не взялся Белчер, то судьба решила, что ты достойна наказания, Крам, в виде меня. Поэтому отвечать на мои вопросы тебе придется»
Он был спокоен. Внешне. Его хладнокровия хватало только на сочувственные взгляды в сторону девушки. Девочки. Девчонки. Будь его воля, он бы сейчас как следует тряхнул бы ее за пышную копну волос и, возможно, приложил бы об стол. Несильно. В воспитательных целях. Просто напомнить, что в мире правят не деньги, а насилие.
«Это все от недостатка сна, Камски, будь человеком...»
Он даже с завистью посмотрел на резиночку на руке Крам. Да, ему бы тоже не помешал бы такой стоп-кран в ситуациях, когда хочется пустить всё на самотёк. Хит-визард искоса глянул на перо. Оно снова заскрипело.
— Это для вашей же безопасности, мисс Крам, — проговорил Альфред с наивно честным взглядом человека, желающего помочь. — Меня немного расстраивает ваш недружелюбный настрой, но я могу вас понять. Мне хотелось побеседовать лично с вами, а не просматривать отчеты моих коллег.

Камски сдержано улыбнулся, как бы извиняясь за собственную неловкую исполнительность. Оставалось надеяться только на то, что Фонтэйн задержится на каком-нибудь срочном совещании и не будет стоять по ту сторону заговоренного зеркала, наблюдая за своим подчиненным и пострадавшей. Ему бы не понравились ни вопросы, ни манера поведения Камски, ни то, что он задумал выяснить у девушки.
Хит-визард слегка поморщился, представив с какой силой звукового давления на него будет орать Теодард. Чтобы забыть представленное, пришлось почесать переносицу и потрясти головой. Чуть заметно. Возможно, она видела. Возможно, ей это не понравилось. Вполне возможно, она решит, что ему скучно. Главное, чтобы не поняла, что с ним что-то не так не из-за наплевательского отношения. И даже не из-за бессонницы.

— Я понимаю, насколько устали сегодня вы, — Альф улыбнулся, смотря в глаза девушке:— Давайте я не буду дурить вам голову, а спрошу прямо: были ли у вас враги, Вероника? Настоящие. Не те предполагаемые, о которых вы уже нам сказали. Настоящие недоброжелатели, Вероника, — на ее имени он попытался сгладить свой рычащий румынский акцент и мягче продолжил: — Не все люди адекватны. Я понимаю, что вы известная личность, у вас много друзей, но думаю, что врагов не меньше. О них, скорее всего, вы не думаете. Зато могут быть такие, которые думают о вас каждую свободную минуту своей жизни. Вы могли бросить неосторожное слово. Обидеть кого-то на каком-то официальном вечере. Попросту этого не заметить. Понимаете, о чем я? Вы можете даже их не знать, мисс Крам. Или забыть. Пока вы здесь, — он окинул быстрым взглядом допросную комнату. — Вы в условной безопасности. Как только вы покинете эти стены, то кто-то может повторить попытку добраться до вас. Завершить неоконченное дело.

Фонтэйн не зря как-то раз сказал, что разговаривать людей — не его. Камски привык угрожать, прижимать и искать слабые места там, где человек даже не думал их у себя обнаружить. А тут вообще не его профиль — напуганная девчонка, да еще и с пафосом по всему лицу. Единственное, что может сказать она полезного по следствию — то, что вчера ей нагрубили в зоомагазине, когда она покупала своему попугаю какой-нибудь невероятно элитный корм.
— Поэтому, чем быстрее мы сузим круг подозреваемых, тем меньше у них времени и шансов добраться до вас. Вы согласны со мной, Вероника? — он улыбнулся вновь. Не очень весело, без особого желания, показывая собственную усталость. — Мне бы очень хотелось вам помочь. Вы добрый и деятельный человек, Вероника, и не заслужили такого ужаса.

Отредактировано Alph Kamsky (2018-10-09 19:12:04)