Страх липкой паутиной окутывает всё тело, когда Алекс пытается дёрнуть руками, но тщетно – они крепко связаны между собой наспех какой-то трухлявой верёвкой и примотаны к спинке пропахшей сыростью кровати. В глазах ужас, который усиливается, становится ещё больше, когда он смотрит вниз и видит, как мужчина возится с пряжкой ремня, которая матово сверкает в густой темноте комнаты, словив отблеск кажется единственного фонаря на всю округу. Рот беззвучно открывается в немом крике. Даже лабораторная мышка, которой придавило хвост клеткой, и та пищит громче.
Нотт знал, что так будет. Вернее, они со Стефаном оба знали это, когда обменивались косыми взглядами и со знанием дела кивали друг другу, однако Цирцея, как единственный действующий голос их славного трио, взяла право принимать решение на себя и дала добро Джо сопроводить их. Вернее ситуация обстояла так: в мире, где каждый выживал как мог, встретить человека с тачкой и полным баком было удачей, после половины штата, пройденного пешком, незнакомец казался даром божьим, ниспосланным за все их мучения, ещё и любезно согласился подбросить до пересечения девятой и шестнадцатой трассы. Ожидаемо к ночи он утомился, и вся компания завалилась на ночлег в придорожный отель с выбитыми стёклами и слоем песка повсюду, но выбирать не приходилось.
И вот одна мазолистая ладонь сжимает член в штанах, и судя по тому, что нихрена не видно, не шибко большой, а вторая удерживает под коленом ногу мальчишки, который пытается не то их свести, не то хорошенько пнуть под дых, но путного из этого ничего не выходит.
«Грёбаный педик,» - ругается про себя и отворачивает голову к стене, упираясь взглядом в размытое пятно плесени над самым полом. Насильников обычно такое злит, им нравится видеть испуг в глазах жертвы, поэтому оторвавшись от своего дружочка и прекратив гонять лысого ублюдок сжимает пятерней его шею и поворачивает к себе рывком, скалится похотливо, приговаривая:
- Смотри на меня, щенок! Иначе бошку тебе откручу.
«Ну, попробуй,» - только кривится немного, почти не меняясь в лице, но смотрит в бегающие поросячьи глазки. По шраму на коже можно подумать, что кто-то уже пытался это сделать и этот тупорылый боров – не первый, кто решает укоротить Алекса примерно на длину одной головы шестнадцатилетнего подростка.
Шея – не самое его сильное место. Слабые от рождения голосовые связки вынуждали говорить крайне редко, мало и по существу, а полученная во время взрыва в школе травма, вот так удивительное стечение обстоятельств, повредившая горло, теперь увенчалась красным рубцом шрама вдоль кадыка. Шервуд говорил, что ему повезло – ещё немного, буквально пару сантиметров, и осколок попал бы прямо в артерию. Наложить шов не успели бы даже опытные хирурги, что говорить о таких же детях как он сам.
«Мерзко! Ну почему я?»
Ещё в машине Алекс заметил как на него смотрит мужчина за рулём, то и дело задерживается на зеркале заднего вида и ждёт, когда Нотт поднимет глаза или оторвётся от любования пустынными пейзажами за окном, хотя на месте рядом с водителем девчонка в не по погоде короткой юбке, которую ветер вместе с песком поднимает легко вверх при каждом дуновении. Наверное, ещё тогда нужно было настоять не оставаться ночью по одиночке, а лечь всем вместе, но комнат было достаточно, чтобы приютить футбольную команду.
Просто отвратительно, как потная ладонь опускается вниз от ключиц вдоль рёбер к животу и забирается к нему под резинку трусов. Это что за покемон? Чувак, ты и правда ждал, что кто-то в такой ситуации сможет быть возбуждён? Да даже если тебе всего шестнадцать - это немыслимо.
Алекс в очередной раз дёргает руками, пытается свести локти и извивается на кровати. Старая деревяшка позади скрипит, но не поддаётся. Мальчик возмущённо сопит, а насильник, ощутив это сопротивление, ударяет его кулаком в живот и впечатывает в матрас. Пружины выталкивают его обратно, а воздух со свистом выходит из лёгких.
Теперь ему действительно страшно, и тело, реагируя на этот страх, начинает мелко дрожать, а на глаза наворачиваются слёзы. Кажется, что его вот-вот вырвет и ком уже подступил к гортани, от запаха подгнивших зубов, смешанных с зловоньем дешёвых сигарет и паршивого пива, сдерживаться всё труднее, когда мудила наклоняется ниже и заглядывает в глаза. Уже не жалко пуговиц, вырванных из петель рубашки, испорченной молнии в штанах, которую этот мешок дерьма окончательно сломал в спешке. Хочется только увернуться, перестать чувствовать кислый запах пота, но мужик наваливается сверху и хватает своей клешнёй-пятерней пояс джинс и стаскивает с задницы вместе с тем что под ним не особо церемонясь и не думая о последствиях. Ему это просто не нужно, а чего он хочет легко понять по крепко стоячему члену, упирающемуся мальчишке в бедро.
х0 
х1 
х0
х4 
х1 
х3
она и так от нас уже почти двадцать четыре года бегает
